Залог страсти - Бертрис Смолл

Она погладила его темные волосы, завивавшиеся на затылке. Ее пальцы играли с ними, пока он нежно прикусывал ее соски, посылая восторженный озноб по спине. Если он сможет подняться через несколько часов и уехать, значит, может и она.

Она обняла его, посылая невысказанные сигналы, известные только любовникам.

Он не мог насытиться ее сладостью, возможно, потому, что они были долго разлучены и скоро снова разлучатся.

Он, не переставая, ласкал ее. Его губы и язык следовали за руками в лихорадочном порыве чистого горячего желания.

Он зарылся лицом в ее венерин холмик, вдыхая неуловимый и соблазнительный аромат женского лона. И долго целовал пухлую плоть, прежде чем раздвинуть лепестки лона и найти крохотную, исполненную вожделения драгоценность, которая взорвется от одного прикосновения его языка.

Он лизнул, и она вскрикнула. Но ему нужно было больше.

Его губы сомкнулись на маленьком бутончике, и он стал сосать все сильнее.

Анабелла ахнула, когда ее захлестнули волны наслаждения.

– О, Ангус, мне так хорошо! Так хорошо! Но я должна почувствовать тебя в себе! Наполни меня! Пожалуйста! Пожалуйста!

Он был тверд как камень. И ее просьб было достаточно, чтобы свести с ума человека собственным безумным желанием.

Больше он не смог ждать и, накрыв ее тело своим, медленно вошел в ее разгоряченное лоно. И несколько секунд лежал неподвижно.

Она чувствовала, будто вбирает его в себя. Он был глубоко, но почему-то остановился. Стенки ее лона сомкнулись вокруг его твердой и вожделеющей плоти. Она стиснула его, и он застонал от восторга.

– Возьми меня! – прошептала она жарко и, проникнув языком в его ухо, лизнула, прежде чем прикусить мочку.

– Возьми меня, мой дражайший лорд! Я никогда не смогу насытиться тобой, Ангус! Никогда!

Он вспомнил, как в первый раз она оказалась достаточно смела, чтобы наставлять его. И он по-прежнему изнемогал от желания, слыша ее требования.

– Я тоже не могу насытиться тобой, Анабелла, моя любовь, моя сладкая жена…

И с этими словами он сдался и стал входить в нее как можно глубже, так, что она закричала. У него кружилась голова. Их соки излились одновременно. Они вскрикнули одновременно.

После этого в спальне все стихло.

Наконец он поднялся и, нагнувшись, поцеловал ее.

– Я должен отдохнуть. Не вставай завтра, чтобы меня проводить. Иначе я вряд ли смогу тебя покинуть, хотя и должен. Я не задержусь во Франции, Анабелла!

Он ушел.

– С Богом, мой милый лорд, – прошептала она вслед и закрыла глаза. Неужели все женщины так счастливы, так довольны своими мужьями?

Пресвятая Матерь Божья!

Кожа все еще горела от его прикосновений.

Она неожиданно хихикнула.

Как удивятся все, узнав, что они так божественно счастливы друг с другом!

Казалось, она едва успела уснуть, когда Джин пришла будить ее. И все же она понимала, что проспала несколько часов.

Анабелла с ворчанием встала, умылась и надела мужской костюм, после чего посмотрелась в зеркало, принадлежавшее матери Ангуса. На ней были темные шерстяные штаны, полотняная рубашка и кожаная безрукавка с пуговицами из рога. Ее кожаные сапожки были достаточно поношенными, чтобы не вызвать подозрений. Она надела их на шерстяные носки.

Джин заплела длинные волосы Анабеллы и заколола, прежде чем спрятать под шляпу с узкими полями.

– Помните, что нельзя снимать шляпу, иначе вас разоблачат, – остерегла она. – Идемте! Нужно спешить. Тормод только сейчас вошел в покои графа. Нужно успеть до отъезда Ангуса.

Анабелла в последний раз взглянула на себя. Впервые в жизни ей повезло: если раньше ее жалели за некрасивое лицо, теперь никто не обратил бы на нее внимания.

Довольная, Анабелла последовала за Джин. Неужели она действительно осмелилась на такое? Оставила детей и едет за мужем? А если он поймает ее до того, как доберется до Франции? Убьет? Или повернет назад и доставит жену домой?

Одно это уже было причиной ни за что не попадаться.

Джин провела ее по тихому замку. Они никого не встретили. Выйдя во двор, старались держаться в тени. Оказавшись у маленьких ворот, которых Анабелла раньше не замечала, она подождала, пока Джин их откроет. Вместе они выскользнули наружу и дошагали до коттеджа, принадлежавшего матери Джин, где в открытой конюшне, вернее загоне, стояла лошадь.

– Ангус оставит лошадь в гостинице «Мермейд» в Лите. Туда приведете и вашу. Гостиница достаточно респектабельна, и животное будет ожидать вашего возвращения. Не давайте конюху больше трех медяков. Скажите, что если ему нужно больше, получит по вашем возвращении.

– Сколько стоит место на корабле?

– Зависит от того, как далеко вы едете. Но не больше, чем необрезанная серебряная монета. В вашем кошеле есть такая. Никому не показывайте и спрячьте за пазухой. Никому не позволяйте увидеть кошель, иначе вас ограбят.

Анабелла вдруг поняла, в какое опасное предприятие пустилась. Теперь она испугалась и спрашивала себя, верно ли поступает.

– Вам необязательно это делать, – заметила Джин, словно подслушав ее мысли.

– Обязательно. Моя интуиция подсказывает, что все будет не так просто и легко, как воображает Ангус. Я должна защитить его, как он защищал бы меня.

– Не доверяйте никому и будьте все время настороже, – посоветовала Джин.

Анабелла кивнула, понимая, что это хороший совет.

– Вокруг деревни идет тропинка. На развилке возьмите влево, – наставляла Джин. – На дальнем конце Дуна увидите рощу. Спрячьтесь там, пока Ангус не проедет мимо. Подождите четверть часа, пока он не доберется до дороги на Лит и Эдинбург. Потом можете следовать за ним, держась ближе, поскольку движение будет большое и он вас не заметит. Если потеряете его из виду, не бойтесь. Он всегда останавливается в «Мермейде». Будет искать судно, которое перевезет его во Францию.

Анабелла кивнула.

– Я запомню, – сказала она, садясь в седло. – Спасибо, Джинни. Присмотри за моей сестрой и детьми.

– Обязательно, – пообещала Джин.

Следуя наставлениям, Анабелла добралась до дальнего конца деревни и спряталась в роще. Ангус появился на удивление скоро. Анабелла стала отсчитывать минуты, а когда насчитала пятнадцать, выехала из рощи и поскакала по дороге.

Несколько долгих дней ушло на то, чтобы достичь Лита, откуда можно было попасть в Эдинбург. Лит считался эдинбургским портом.

Почти все время она полагалась на убежденность в том, что Ангус скачет где-то впереди. Каждый день она ехала дотемна, находила приют где могла, и питалась теми скудными припасами, которые нашла в седельной сумке. Она почувствовала себя лучше и спокойнее, когда оказалась на большой дороге к порту и смогла постоянно держать мужа в поле зрения. Но когда Ангус остановился в гостинице, она проехала мимо, боясь подвергнуть испытанию свою маскировку среди грубых мужчин в общем зале, где пили постояльцы. Вместо этого она попросила жену фермера приютить ее на ночь в сарае.