Алмазная скрижаль - Арина Веста

Заросли незабудок казались опрокинутым небом.

– «В той норе, во тьме печальной, гроб качается хрустальный…» – тихо проговорила Ведогона. – Это о ледяных могилах веди… А семь богатырей были нашими лучшими воинами…

– Ты знаешь сказки Пушкина?

– Няня Пушкина, свет-Арина, была из веди… Она посвятила ребенка в древние и величественные саги Севера, она рассказала ему легенду о королевиче Гведеоне, о волшебнице Ниниане, о Златой Цепи, о священной Грамоте Руси…

– О Грамоте?!

– Да, мы ее хранители.

– Расскажи мне о Грамоте, Ведогона.

– Для меня это очень трудный разговор. Судьба великого Знания трагична. Священная Грамота миров была подарена людям для бесконечного развития и восхождения по мирам. Ее буквы – не просто знаки и начертания, они отражают картины духовного мира и космические законы. Наша Малая Грамота – это сто сорок семь знаков-символов, а Великая – бесконечна.

Всякий, кто хоть единожды прикоснулся к Грамоте, раскрывал заложенные Природой дары, он мог познавать миры во всей их глубине и великолепии, его способности к познанию возрастали по мере того, как буква за буквой он осваивал строки священной Грамоты. Но веди совершили роковую ошибку… Опасаясь рук недостойных, они стали сокращать священный алфавит, и через несколько столетий люди перестали воспринимать бла годать Знаний и захотели сиюминутных, корыстных выгод, грубой, почти насильственной магии. Безум цы попытались воровать у веди Грамоту. Они продавали обрывки знаний враждующим правителям, чтобы сеять смерть и опустошать Природу. Последовал полный запрет на передачу волшебных наук, боевых искусств и реликвий… Грамота сберегалась в тайне и осторожно передавалась людям-творцам. Человек, принявший посвящение великорусских жрецов, становился светочем своего народа. Несколько лет назад мы вернули Грамоту людям. Честнейшие и мужественные веди уже обучают грамоте землян.

– Ты научишь меня Грамоте, Ведогона?

– Конечно, но для начала надо постичь Грамоту пробуждения и омовения, Грамоту молитвы и принятия пищи. Ты в середине пути… Здесь, на Ясне, ты заново научишься совершать обряды, дарованные от рождения каждому живому существу. Ты постигнешь Грамоту бытия.

Грамота бытия оказалась сводом простых и здравых правил жизни. На рассвете, разбив хрупкий лед в колодце-студенце, он трижды с головой окунался в обжигающую холодом воду. «Мозг человека – и цветок, и зрелый плод, – говорил учитель Бел, – твой позвоночник – его живой гибкий стебель. Каждый день окунай корень его в ледяную воду, и ты не узнаешь старости и немочи. Силы разбуженного мозга хватит для познания всей Вселенной…»

Умывшись, надев плащ и опоясав тело, Молник пел древние гимны, которым обучился на Ясне. Он заново открывал значение простых вещей, о которых раньше даже не задумывался. Бел учил его дышать солнцем и луной, возобновляя в себе две космические стихии. Солнечное сплетение нагревалось и пульсировало, излучая свет. Луна дарила покой и созерцательный настрой душе. Бел и Ведогона открыли ему возможности ритмичного дыхания и научили почти мгновенно отключать поток внешних впечатлений и скачку мыслей, чтобы раскрыть интуицию и расширить возможности познания.

На Ясне мысль была слышнее слова. Тишина леса и величавый плеск озера нарушались лишь пением. Пение было древней наукой, каждый звук по-своему будил окружающую природу, настраивал тело на работу или созерцание.

Суровое очарование одиночества не тяготило Молника. Он был слит воедино с Природой, обручен с нею, переплетен миллионами нервных узлов. Он охватывал мыслью и оберегал молитвой всю доверенную ему Землю, от недр до звезд, мерцающих над березовыми полянами. Он лечил и латал раны Земли по начертаниям древней Грамоты, очищал траву и листву от тончайшего ядовитого окисла с далекой самолетной трассы, сжигал вкрапления зла, ставил обереги…

С первых дней его пробуждения Бел терпеливо передавал ему науку боя, хотя уже тысячелетия веди не воевали в земных поединках.

Каждый день, после полудня, Учитель ждал его на небольшой поляне, укрытой высокими валунами, чтобы случайно не ранить Природу во время учебных ристалищ.

– Главный завет воина – быть естественным и в радости, и в горе, поэтому не избегай боли ради сохранения целостной картины мира. Боль не так разрушительна, как страх. Я дам в твои руки совершенное оружие. Это оружие, которого никогда не узнает Внешний мир. Самое простое – «Палица» – «палящая зло», особо организованная энергия рук. Я научу тебя выводить из пальцев яркие разящие лучи. А это уже серьезнее…

В правом кулаке старца заиграли слепящие молнии. Они были собраны в пучок, как оружие бога-громовержца. Старец разжал ладонь, и молнии, свернувшись огненными дисками, одна за другой понеслись над поляной.

– Это «Сияющая молния нордов». В древности ее обозначал рунический знак «Зиг». Ее ты сможешь легко преобразить в разящую свастику.

На одном из уроков Бел открыл ему науку воскрешения. Передавать дыхание жизни «из уст в уста» было разрешено лишь человеку. Для воина существовало воскрешение в буре, когда в блеске молний и порывах стихий веди соединяли начала плоти и духа. В памяти всплыл рассказ Бела: «Когда был крепок завет людей и Природы, то и вороны не клевали человечьих тел на поле брани. Ворон – птица вещая, ведает воду мертвую и живую. Он-то и научил людей своему танцу. Кувыркаясь и кружа в небе, ворон мог исчезать из виду, попадая в иные пространства и времена. Русские девы сделали черные платы с бахромой по краям, напоминающие перья, и украсили их яркими цветами Ирия. Тогда и родился танец птицы. Танцуя, девушка могла исчезнуть, но вскоре являлась вновь и рассказывала подругам о том, где побывала. Потому женщины Руси так любят эти платы и шали – память крови неистребима. Ворон стережет ключи прошлого и будущего, он пьет из реки забвения и реки грядущего…»

Из бесед со старцем Молник узнал, что бурное развитие технократии и вся военная мощь Внешнего мира не представляли угрозы для веди, они предвидели тупик и скорый конец этого пути. Любой веди умел особым импульсом остановить самый надежный двигатель, мотор или систему. В основе их волшебства лежало слово, русское слово. На это слово откликалась Природа, и все уровни творения понимали и слышали и повиновались ему.

С наступлением сумерек жизнь на Ясне замирала. И Молник спешил к Огню Весты, слушать рассказы учителя. Подбирая понятные для него слова, Бел рассказывал ему о трагедии веди, вернее, о наказании, которое постигло их тысячелетия назад.

Веди были хранителями древней мудрости и священных наук. Так повелось издревле, с тех давних времен, когда рослый светловолосый народ бореев жил вблизи Северного полюса. Их империя охватывала обширные земли, прилежащие к теплой полярной зоне. Южные границы империи достигали Северной Африки, простирались по Иранскому нагорью, включали в себя север России, Сибирь, часть Канады… Столица бореев, город Златых врат, Священный Ур, был построен на берегах Борейского моря. Сейчас оно зовется морем Лаптевых.

Бореи исповедовали три священных принципа. Они никогда не соперничали с силами Природы, но жили в полной гармонии с ее законами. Совершенство души в их культуре равнялось совершенству тела, и они одинаково ценили и развивали духовную и физическую красоту, могучий интеллект и подлинную нравственность. Мужской, воинский подвиг для бореев равнялся женскому подвигу материнства и верности. Это был принцип великого космического равновесия начал. Этот принцип позволил бореям развиться в могущественную расу, не изменив принципам человеколюбия и любви к Природе.