Проклятие Пиковой дамы - Юлия Алейникова

— А вдруг он вооружен будет? — нахмурился капитан, не одобрявший начальственной удали.

— Пифагор? Никогда в жизни, — покачал головой полковник. — Да и зачем ему? Для чего? Он же не бандит с большой дороги, у него занятие тонкое, шума не терпящее.

— Ну, а вдруг, как свои же грабанут? — предположил Жора.

— Пифагора никогда. Свои же вычислят и похоронят. Нет, бояться мне нечего, все пройдет тихо, гладко. Более того, если Пифагор и имеет отношение к гибели Полушевича, то сделал это не своими руками. И доказать его причастность к убийству будет делом нелегким, — сурово нахмурил брови полковник.

— А зачем он нам тогда вообще нужен? — скис Жора, весь день вчера просидевший на Почтамте среди кип телеграмм, квитанций и прочего хлама. И ведь, как назло, среди работниц Главпочтамта ни одной хорошенькой почтальонши не нашлось, а он из-за этой телеграммы свидание с Юлькой отменил. А еще с утра, по собственной инициативе, успел съездить к Никольскому собору, выследить знакомого Марии Ивановны, того, что с собачкой, и даже проследил за ним и адрес узнал, а у дворника и его фамилию. Больше ничего не успел, а явившись на Главпочтамт, получил нагоняй за опоздание от Грачева. Как будто бы он не делом занимался.

Телеграмму отстучали, что-то про бабушкин юбилей и прочую глупость, на имя Сидоровой Анны Ивановны. А на следующий день весь личный состав был рассредоточен по вокзалу. Кто с газеткой, кто с рюкзаком, кто в панаме, кто в куртке, кто с пирожком, кто с чемоданом. В пять часов на платформе появился полковник, этакий благообразный гражданин средних лет, в светлом плаще и с журналом «Советский экран» в руке.

Жора сидел поодаль на скамье, обняв стоящий на коленях рюкзак, и, сосредоточенно хмурясь, глядел на маленькую шахматную доску, стоящую поверх рюкзака. Жора «решал» шахматную задачу. Так он сам для себя придумал. Но любопытство и волнение то и дело заставляли его отрывать взгляд от доски и пытливо оглядывать платформу.

«А с другой стороны, что тут такого? — сам себя утешал Жорка. — Может, он девушку ждет?»

Стрелки приближались к роковой отметке, напряжение на платформе, словно окутанной невидимой сетью взглядов, мыслей, эмоций, все больше накалялось, Жоре даже стало казаться, что температура воздуха повысилась. Он то и дело дергал ворот спортивного свитера.

Ровно в семнадцать часов на вокзал прибыла электричка из Белоострова, жиденький поток пассажиров потянулся из вагонов.

— Добрый вечер. Я от Анны Ивановны с поклоном, — услышал полковник тихий приятный голос и, резко обернувшись, увидел перед собой Пифагора.

— Приветствую, Валерий Эммануилович, — подхватив Пифагора под руку, не менее вежливо и любезно ответил полковник.

— Простите, мне кажется, произошла ошибка, — тут же поменял тон Пифагор, стараясь выбраться из рук полковника.

— Никакой ошибки, Валерий Эммануилович. Неужели вы меня не припоминаете? А ведь мы с вами встречались лет этак двадцать назад.

— Простите, но вы ошиблись, — останавливаясь посреди платформы, категорично возразил Пифагор.

Но сотрудники уголовного розыска уже стекались к ним со всех сторон, оттесняя их от спешащих к выходу с вокзала пассажиров.

Когда ровно в пять часов электричка из Белоострова остановилась возле платформы, Жорка совсем забыл о маскировке, а вместо этого азартно, с горящими сыщицким задором глазами стал просеивать толпу, потянувшуюся на перрон, и все равно едва не пропустил Пифагора, а заметил его лишь, когда полковник прихватил под ручку какого-то гражданина. Гражданин стал выворачиваться, что-то настойчиво втолковывая полковнику, и Жорка с безмерным удивлением узнал в нем… Алексея Николаевича, того самого, с собачкой, что утром у Никольского выслеживал!

— Так, где ты его откопал, ухажера этого? — спеша по перрону, вслед за задержанным к служебным машинам, нервно переспрашивал капитан Бирюков.

— Ну, я же вам говорю. Бывшая соседка рассказала. А вчера с утра я специально ездил следить за ним. — В третий раз втолковывал капитану свою историю Жора.

— А мне почему не доложил?

— А что докладывать? Я же только адрес и фамилию успел выяснить, а какой с этого толк, у нее куча знакомых и коллег, мы же всех не задерживаем.

— Ладно. Значит, как его зовут?

— Селезнев Алексей Николаевич. Проживает на Римского-Корсакова, дом… Забыл. Но у меня записан и дом, и квартира.

— Ох, Тарасов, быть тебе в угро после окончания университета, лично на тебя заявку составлю, чтобы к нам распределили, и попробуй отвертеться, — пригрозил капитан, без всякой шутливости, и Жорка, спешащий за ним по пятам, расплылся в довольной улыбке.

Капитан, насколько успел заметить Жорка, трепаться не любил, а значит, точно его к себе заберет!

— Присаживайтесь, Валерий Эммануилович, — пригласил полковник Беляев входящего в кабинет Пифагора.

— Благодарю вас, но вынужден настаивать, чтобы этот бессмысленный фарс закончился. Я, кажется, ясно и четко заявил, что моя фамилия не Константинов, меня зовут не Валерий Эммануилович. И, кстати, вот мои документы, — доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт, сердито заявил задержанный.

— Паспорт. Ну, надо же. Селезнев Алексей Николаевич, — раскрывая документ, прочитал полковник. — Что ж, любопытно. Сергей Владимирович, передайте паспорт на экспертизу. И пригласите криминалиста, надо снять отпечатки пальцев у гражданина Селезнева для установления его личности. А стоит ли, Валерий Эммануилович? — обернулся к задержанному полковник. — Может, мы избавим друг друга от этой ненужной суеты? К тому же вопрос, по которому вас сюда доставили, возможно, и не стоит таких хлопот.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — нахохлился Селезнев-Константинов.

— Послушайте, Валерий Эммануилович, или если вам больше нравится, Алексей Николаевич, ведь вы же умный человек, опытный, юридически подкованный, так к чему нам эти сложности? Ведь вы же понимаете, что личность мы вашу все равно установим, к чему тратить наше с вами общее время? — почти ласково уговаривал полковник, складывалось ощущение, что он питает к задержанному какие-то особенно теплые чувства.

— Ну, хорошо, предположим, я повторюсь, предположим, я был бы тем человеком, за кого вы меня принимаете, — словно через силу, после длительного раздумья, проговорил Селезнев-Константинов. — Что вам от меня нужно?

— Ну, вот, приятно иметь дело с умным человеком, — улыбнулся полковник. — Так вот, вы нам понадобились в связи с расследованием обстоятельств гибели Геннадия Олеговича Полушевича. Знаком вам такой?

— Нет, — ровным голосом ответил задержанный.

— Что ж, вполне возможно, вы не успели с ним близко познакомиться, но! Двадцать седьмого апреля вы встречались с ним на Финляндском вокзале. Вот его фото, вот ваша телеграмма. Припоминаете?