Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров

зачем было нужно убивать бедного Федю? — задал я вопрос. — Кому он мог помешать? Нет, враги есть у каждого. Но если бы Федю хотели убить, то сделали бы это на родине. До поездки или по возвращении… В Испании у него врагов не было. Так почему же его убили?

Я осмотрелся вокруг. Народу чуть прибавилось. Наступало утро, было семь часов. Туристы шли на завтрак, кто-то — в бассейн. Некоторые по дороге останавливались и пили фанту или кока-колу… Следы ночного похмелья.

— А убили его потому, что хотели добраться до его хозяина. Сам Федя не интересовал убийцу, — сказал я. — Что вы об этом думаете?

— Ничего не думаю, — ответил ровным голосом Гера. — То, что вы говорите — это вполне вероятно.

— Убийца Феди и Виктора — это один и тот же человек, — чуть не закричал я, но вовремя спохватился. На нас и так посматривали с подозрением бармены. Двое мужчин, которые с коротким промежутком явились сюда, сели пить, и сидят тут уже два часа. Оба — с красными воспаленными глазами, с бледными лицами. Один из них — с явно разбитым распухшим носом и запекшейся кровью на лице.

Сидят и вполголоса разговаривают. Наверное, о своих темных делишках…

— Этот человек хотел убить Виктора, но ему мешал охранник, который мог помешать, а если даже и не помешать, то во всяком случае, стал бы мешать потом. Он не дал бы свернуть следствие, настоял бы на том, чтобы убийцу стали искать… Жена Люся — не проблема для убийцы. Эта придурочная шлюха вообще ничего не соображает.

— Вы хотите сказать, что какой-то человек специально хотел убить Виктора? — спросил у меня уточняющим тоном Гера.

— Ну да, — ответил я, полагая, что и так все предельно ясно.

— Зачем испанцам убивать Виктора? — удивился Гера и посмотрел на меня, улыбаясь снисходительно.

— Это и не были испанцы, — сказал я спокойно. — Этот человек — из России. Он специально и приехал для того, чтобы расправиться с Витей. Только сначала нужно было убить Федю. Вот и все. Витя же говорил, что у него серьезные неприятности на родине. Он от них решил убежать сюда. Скрыться хотя бы на две недели. Но его достали и здесь.

— Так этот человек — убийца, из России? — недоверчиво спросил Гера.

— Несомненно, — ответил я.

— Да-а, — протянул Гера задумчиво. Он как будто обдумывал все мною сказанное. — А зачем вам надо было его убивать? — вдруг спросил он.

Я подавился коньяком…

Гера прямо смотрел на меня и молчал. В глазах его играли тусклые огоньки. Было что-то волчье в его взоре, то, чего раньше не было заметно.

— Да вы что, — произнес я, когда откашлялся, — при чем тут я?

— А почему бы и нет? — спросил Гера. — Кто-то же подсыпал Вите в стакан с вином яд… А кто сидел за столом? Его жена… Но эта придурошная баба, как вы верно заметили, ни на что разумное не способна. Его сын — этот может, конечно, все. Но ему еще рановато, да и мотив неясен, как говорят в милиции. Остаетесь еще вы и ваша дама. Даму исключаем, у нее свои проблемы. Вот и остались вы, мой дорогой.

Он смотрел на меня, как змея смотрит на мышь, замершую перед ней. Смотрел, и глаза его издевались надо мной.

— Это были вы, — произнес я с трудом, не отводя взгляда от Геры. Какая метаморфоза произошла с ним за последний час. Прежде это был обыкновенный здоровяк с гомосексуальными наклонностями. Этакий сексуально озабоченный Голиаф. Теперь же что-то разительно новое и непохожее сквозило во всем его облике.

— Это был не я, — твердо сказал он. — Если уж вы так настаиваете, что его убили не испанцы, то это в том случае были именно вы.

— Но я же видел, как вы почуяли носом запах клофелина в вине, — сказал я, теряя почву под ногами.

— Да, — сказал Гера. — Ну и что из этого?

— Убить Виктора вы все равно собирались, — объяснил я. — Тем более, что он после смерти Феди испугался и собрался уезжать. Дурак дураком, а опасность он почувствовал. Плевать ему было на жизнь Феди, но про себя он все понял. Ему стало страшно, что до него доберутся и тут…

Только он не успел…

— Ай-яй-яй, — сказал Гера, с сожалением качая головой. — Бедный Витя. Как он был наивен и доверчив. Это не прошло ему даром…

— Именно. Он от отчаяния бросился под вашу защиту, — сказал я. — Еще бы, вы оказались весьма кстати под рукой… Такой сильный, здоровый человек. И совсем не кокетничали с его женой, что, наверное, сильно раздражало Витю в других людях… Вот он и кинулся к вам, чтобы пробыть под вашей защитой до отлета. А вы и были тут как тут.

— Это все сплошные сказки, — ответил мне Гера, жуя заказанный лимон. Лицо его перекосилось от кислоты и горечи, но он исправно жевал. Челюсти его двигались ритмично, лицо выражало безразличие ко всему, кроме этого лимона. — Сказки для детей старшего возраста, — с удовольствием повторил он. — Все это я с тем же успехом могу рассказать и о вас. Так что оставьте и забудьте.

— Позвольте уж я закончу, — ответил я. — Мне хотелось бы закончить.

— Извольте, — кивнул головой Гера. — Если вам так хочется играть несвойственную вам роль, то пожалуйста. А еще на меня рассердились, когда я солгал вам про свою работу. Вот и вы тоже хотите быть не тем, кто вы есть…

— А когда вы почувствовали, что вино отравлено снотворным, вы поняли, что это просто сама судьба посылает вам замечательный шанс. До этого вы тоскливо бродили вместе с этим семейством по пляжу, по улицам. Вы знали, что утром они улетят, и вы не сделаете свою работу. Но шанс вам все не подворачивался. И тут вы почувствовали, что «запахло жареным» и что, кроме вас, рядом появились еще какие-то люди с темными намерениями. И вы осознали, что все можно будет свалить на них. И вообще «половить рыбу в мутной воде». И тогда вы достали свой яд, который имели под рукой.

Я напомнил Гере, как он встал над столом и переставил тарелки на нем.

— Вот тогда вы и всыпали яд в бокал Вити, — закончил я.

— Да ну? — удивился Гера. — Вы в этом уверены?

— Почти, — сказал я.

— А в полиции вы тоже изложили эту вашу остроумную версию?

— Нет, — произнес я и испугался. Потому что таким светом блеснули глаза Геры при этих моих словах. Сознавшись в том, что я не рассказал о