Наследник - Александр Прозоров

— Берегись!!!

Ротгкхон, не дожидаясь продолжения, тут же нырнул под бревно, проплыл под ним до стремнины, осторожно выглянул — чтобы увидеть вонзающиеся в воду стрелы и тут же нырнуть обратно. Доплыв до своего берега, опять выглянул и крикнул:

— Щит бросайте! — На его призыв отозвались сразу трое новиков. Сцапав ближний из деревянных дисков и прикрывая голову, вербовщик выскочил к штабелю плотов и приказал: — Разбиваемся по парам! Один работает, второй его закрывает. Быстро, быстро! Сейчас сбрасываем в воду верхний плот, ныряем следом, толкаем его к тому берегу и привязываем к бревну!

— А почему отсюда не начать? — вздрогнув от стука стрелы по щиту, спросил один из черносотенцев.

— Потому, что тогда второй плот упадет поверх первого! — рявкнул Ротгкхон, выглянул из-под своего укрытия.

Сейчас, когда стена рухнула и угроза оказаться перемешанным с бревнами миновала, напротив катапульты собралось на валу десятка два лучников. До механизма стрелы все равно не долетали, а вот на строителей переправы защитники боеприпасов не жалели.

— Один работает, другой прикрывает! — еще раз повторил вербовщик. — Дружно… Навались!!!

Все вместе они столкнули со штабеля верхний плот — упав на берег с хорошей скоростью, он перевернулся и плюхнулся в реку. Новики и их сотник тут же кинулись следом, ухватившись со всех сторон, толкнули на глубину. Кто-то вскрикнул, но остальные, изо всех сил работая ногами, переволокли плот к другому берегу, приткнули к поперечному бревну. Поднырнув, Ротгкхон ухватил один из свисающих ремней, перекинул через ствол, накрепко привязал. Следуя его примеру, другие новики стали обматывать крепеж вокруг бревна и привязывать другие концы.

Стрелы сыпались непрерывным дождем — но найти добычу в воде и под щитами им не удавалось. А вот когда мальчишки, закончив работу, поплыли назад — булгары попали-таки одному из них в ягодицу.

— К волхву беги, — приказал ему на берегу Лесослав, а остальным указал на верх штабеля: — Навались!

Второй плот они привязали успешно, а за третий опять пришлось заплатить. На сей раз плечом голубоглазого новика — стрела пробила его насквозь и застряла наконечником снаружи. Однако дальше стало смеркаться, и точность стрельбы заметно упала. Последний плот черная сотня привязывала уже вовсе без щитов — лучники с холма просто не различали противника.

Впрочем, с последним плотом их работа не окончилась. Подобрав связанные лестницы, муромцы перешли реку, приложили их к склону и стали прибивать к скользкой влажной глине длинными штырями с рогатинами на конце — иначе те, когда по ним побегут наверх дружинники, рисковали соскользнуть или отвалиться. Поначалу все шло спокойно — но потом оставшиеся наверху караульные почуяли неладное, вниз огненной дугой упал факел, на миг высветив копошащихся на склоне людей — и началось!

Сверху прямо по крутому откосу покатились бревна и камни, стали падать какие-то пни и коряги, мешки с землей, тележные колеса и вообще все, что только попадалось караульным под руку. Новики прикрывались щитами, прижимались к самой земле — но деревянные диски не могли защитить от удара бревна так же надежно, как от стрелы, и храбрые мальчишки падали один за другим. Поставленные Лесославом на плотах дежурные пары оттаскивали покалеченных сразу, едва только те скатывались вниз, но несколько раз они отреагировать не успели, и раненых накрыло бревнами.

Ближе к полуночи сверху начали бросать горшки с маслом и жиром, горящие факела. Скопившийся на плотах хлам полыхнул, и вербовщик приказал отступить. Заплатив за упорство двумя животами и семью ранеными, его сотня смогла выстроить два яруса лестницы к гребню оборонительного вала — примерно на десять саженей, на две трети высоты.

Правда, теперь Ротгкхон подозревал, что к рассвету огонь сожрет все их труды без остатка.

Однако, когда рассвет осветил реку, стало ясно, что новики старались не зря. Лестница шириной в два десятка шагов осталась целой и невредимой, заметно обгорели только самые нижние ступени. Что до моста — то с плавающими в воде, глубоко погрузившимися бревнами пламя ничего сделать не смогло. Поверхность бревен, конечно, обуглилась, но атакующим это было только на руку — меньше ноги на мокрой древесине будут скользить.

С первыми лучами к мосту пришел и княжич со своей свитой. Оценив состояние переправы и штурмовых лестниц, он одобрительно кивнул:

— Молодец, иноземец, зря время не терял. Что же, теперь самое время услышать от буртасов их последнее слово.

На виду у стоящих наготове лучников они прошли вдоль берега до моста, там Святогор повернулся к башням:

— Слушайте меня, жители Ондузы! Сегодня я возьму ваш город и сожгу до основания, а всех жителей перебью за величайшее оскорбление, нанесенное моему брату вашим колдовством. Подлый черный чародей скрывается в ваших стенах, и я желаю отвезти его в Муром на суд. Посему я торжественно клянусь, что тому из вас, кто повяжет колдуна и после штурма отдаст его моим дружинникам, я сохраню жизнь. Ему самому и его семье! Думайте, жители Ондузы! Я знаю, вы храбрые воины и не страшитесь смерти. Но подумайте о своих женах и детях! Их ждет долгая и мучительная погибель. Поймайте колдуна — и вы их спасете.

— Тебя обманули, княжич! В нашем городе колдуна нет!

— Он обитает здесь, о сем я ведаю со всей достоверностью! Его выследили мои волхвы! — Святогор положил руку на плечо Избора. — Они могут указать и его дом, и его самого!

— Черный кудесник оскорбил бы нас своим существованием! Мы изгоняем всех ему подобных! Тебя обманули! — повторил ответ с башни уже другой голос.

— Мои волхвы не могут ошибаться!

— Если твой волхв так уверен, пусть войдет и покажет нам колдуна-убийцу.

— Мой чародей войдет и укажет на отравителя и его жилище! — согласился княжич.

Прошло немного времени, подъемный пролет моста начал опускаться. Святогор убрал руку с плеча Избора, и тот, поняв все, без особой радости пошел вперед, через мост к закрытым воротам. Пролет так же медленно, как опустился, начал подниматься, и лишь когда он одолел половину своего пути, приоткрылись городские ворота, впуская волхва внутрь.

Потянулось долгое молчаливое ожидание. Где-то через полтора часа мост наконец-то пополз вперед снова. Когда он почти коснулся земли, от ворот быстрым шагом прошел юный волхв, с облегчением нырнул Ротгкхону за спину, быстро отчитался:

— Дом я нашел, но он ныне пуст. Соседи сказывают, прятались в нем странные иноземцы персидского вида. В слободе жилья не имели, торга не вели, ремеслом не занимались. Самое большее месяц назад собрались все и умчались быстро. По времени выходит, аккурат, как лазутчиков их в Муроме раскрыли, так они и убегли. Но лгут булгары али правду ведают — за то не поручусь.

Пока Избор все это рассказывал, мост поднялся на высоту примерно в рост человека, замер, и на него вышел пожилой русоволосый и безбородый мужчина, сильно в теле, без доспехов и оружия, но в дорогой атласной рубахе, поверх которой красовалась подбитая соболем и причудливо расшитая войлочная душегрейка.