Дракон не дремлет - Джон Майло Форд

–Ладно, с этим всё,– и вышел из комнаты, сопровождаемый живыми.

У выхода лежали каменные плиты и стояло корыто с раствором. Мужчины в фартуках сняли пропитанные вином рубахи, бросили их в комнату и принялись мешать раствор.

–И ежели вашей светлости угодно…

Ричард сказал:

–Вам заплачено за две работы. Вестниками вас не нанимали.

Ричард, Тирелл, Дими иГрегор пошли по коридору. Они слышали, как позади двое работников крадут из комнатки свечи.

Когда они вышли наружу, под черное беззвездное и безлунное небо, Ричард негромко хохотнул.

–Вам нехорошо, сэр?– спросил Тирелл и попытался взять герцога под руку.

Ричард оттолкнул его.

–Мне прекрасно, Джеймс. Ну же, Джеймс, смейся, Джордж этого хотел, я только сейчас понял. Сегодня ночью Джордж отпустил последнюю свою шутку насчет Эдуарда, и, как всегда бывает с лучшими злыми шутками, мишень ничего не поймет. «Мечта ненасытной утробы». В то время как король Эдуард за обедом сует два пальца в рот, чтобы обжираться вдвойне.

Вскоре его одинокий смех затих. Когда они выходили из двора, он вдруг ударил кулаком в каменную стену и крикнул:

–Хоть кто-нибудь из вас читает истории?

–Истории, ваша светлость?– спросил Дими.

–Ну знаете. Исторические книги. У моей матери есть, думаю, все они, сколько их написано. И… в каждой истории про братьев, один убивал остальных. Итак. Джордж умер. Однако в историях всегда есть какой-то смысл.

Ричард помотал головой, будто прогоняя винные пары. По-прежнему зло, но уже не так громко, он сказал:

–В этом клятом Лондоне мне больше делать нечего. Я готов ехать.

Он повернулся кДими иГрегору:

–Поедете со мной гонять шотландцев? Это не приносит славы и губит душу, но, клянусь Псом, другой войны у нас нет. И плата хорошая.– Он улыбнулся без тени веселья.– Я знаю, потому что я и плачу.

Дими покосился на Тирелла, который молча стоял рядом, потом с открытым ртом, будто только что разгадал некую загадку, повернулся кГрегору. Грегор снял очки, и белки его глаз поблескивали в темноте.

Четверо двинулись по улице, распевая на четырех языках песни о крови и огне.

Они подняли вепря в йоркширских снегах.

Старый зверь, сказал кто-то, матерый, с седой щетиной. Они застигли его, когда он выкапывал коренья из промерзшей земли. Трем собакам схватка стоила жизни, один всадник расшибся, упав с лошади, один из загонщиков был тяжело ранен. Теперь выжлецы с лаем носились в чаще, взметая снег, лучники прилаживали стрелы на тетиву, копья кололи бесцветное небо. Рожок заливался без всякий разумной причины.

Димитрий подумал, что недоумку с рожком не место вРичардовой коннице; взгляд на брезгливо скривившегося сэра Джеймса Тирелла подтвердил догадку. В свите каждого большого человека, не важно, кто он и где, всегда найдется несколько таких; Дими это знал, даже не особо задумываясь.

Но, боги, охота здесь хороша!

Лай впереди сделался громче. Всадники перешептывались. Внезапно справа вылетел Ричард в развевающемся плаще, копье из белого ясеня смотрело в небо, как штандарт или перун в деснице громовержца. Он сидел на сильной белой кобыле по имени Серри. Ричард глянул на Дими иТирелла, затем рукой, держащей поводья, сделал им знак и поскакал дальше. Оба последовали за ним.

Тирелл назвал своего коня Паломидом; это был гнедой мерин грозного вида и скверного нрава, особенно в отсутствие хозяина – конюхи боялись его до дрожи. Димитрию Ричард отдал белую кобылу, похожую на его собственную. Впрочем, Дими знал, что «отдал»– неправильное слово. Олвен, равно как кров и стол в доме Глостера, входила в число того, что причитается наемнику и за что он должен платить службой. Ничего большего не подразумевалось и не ожидалось.

Они обогнали других охотников; миновали загонщика, который сперва вздрогнул от неожиданности, потом узнал их и помахал шляпой. Ехали очень тихо; снег приглушал стук копыт, листья не шуршали.

Впереди был бугор ярдов десять в длину и ярда два-три высотой; за ним летел снег. Слышались лай, треск, фырканье. По сигналу Ричарда Тирелл свернул вправо, Ричард иДими – влево; все срезали и перескочили через края бугра.

Собаки окружили вепря у его лежки. Вокруг были кусты и камни. Даже голые зимние ветки и черные средь снега камни служили каким-никаким укрытием. Значит, охотники были правы, подумал Дими: зверь старый, умный, опасный. Собак они уже различали, вепря – нет.

И тут Дими его увидел: зверь выбросил серую голову вперед, и длинный клык вспорол псу брюхо. Кровь брызнула во все стороны. Пес взвыл скорее от изумления, чем от боли.

Вепрь был огромный, почти белый, как будто камни, кусты и грязный снег отрастили клыки и наполнились яростью. Дими глянул на Ричарда, на геральдического Белого Вепря, украшающего герцогскую грудь. Лицо Глостера было решительно и сурово, щеки раскраснелись от мороза.

Псы бросались на зверя, хватая зубами шкуру, твердую, словно усаженный металлическими бляхами кожаный доспех. Чья кровь брызгала – их или вепря,– было не разобрать. Следующую собаку клык поразил в горло, и она заскулила, булькая и захлебываясь кровью.

Ричард оскалился. Молча, не сделав спутникам знака, он выставил копье и пустил Белую Серри рысью.

Тирелл озабоченно свел брови, однако сохранял спокойствие. Он кивнул Дими, и они поскакали за Ричардом.

Ричард крикнул собакам, и те бросились врассыпную. Вепрь, словно выражая презрение, бросил им вслед убитую суку. Ричард опустил копье, целя в горло.

Серая голова мотнулась, наконечник скользнул по коже, рассек бок, отскочил. Вепрь взревел, фыркнул, ринулся вперед, метя Серри в ноги.

Ричард поворотил лошадь и ударил копьем наотмашь. Наконечник почти не рассек кожу, но замедлил вепря. Зверь и человек отпрянули в разные стороны. Герцог ударил снова, и на сей раз острие вошло глубоко в мясо. Вепрь рванул в сторону, силясь освободиться, Ричард всем телом налег на древко.

Тирелл ударил с другого бока, копье вошло по самую крестовину. Он повернул древко, как рычаг; клыки взметнулись вверх, морда задралась в небо, блеснула светлая кожа под горлом.

Дими вонзил туда копье. Хлынула кровь. Хряк завизжал. Все трое всадников держали его, налегая на древки, пока он не закрыл глаза и не перестал дергаться.

Другие охотники скакали к ним. Паж на вершине бугра над лежкой закричал было «ура».

–Тихо!– рявкнул Дими, не думая.

Все умолкли.

Вепрь вновь поднялся, сопротивляясь. Три копья по-прежнему держали его. Паж смотрел в изумлении. Лучники и копейщики замерли. Ричард сказал: «Притворство не спасет тебя, сэр Кабан»,– спокойно, без злорадства.