Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945 - Фриц Тиссен

Вскоре после заключения франко-германского договора перед всеми рабочими и служащими заводов Августа Тиссена, отмечавшими двадцатипятилетие работы на предприятиях, основанных моим отцом, я похвалил этот договор в следующих выражениях: «Это день счастья для немецких матерей. Больше не будет войны между Германией и Францией». Все аплодировали. Только несколько делегатов от нацистской партии казались не очень довольными, но они осмотрительно удержались от комментариев. Немцы – мирный народ, но они так и не поняли, что другие народы тоже хотят жить в мире. Пропаганда заставила их поверить, что Франция и Англия планируют напасть на Германию.

Как показано выше, гитлеровский режим попытался внедрить свой нигилизм в души и совесть людей. Глубокая пропасть снова разверзлась между истинной Германией Запада, где «Культуркампф» Бисмарка (его огромную и, возможно, единственную ошибку) никогда полностью не забыли и не простили, и пронизанной воинственным прусским духом Германией Востока. Покушение на свободу вероисповедания и попытка разрушить христианство – формы тотальной войны в духовной сфере. Гитлер хочет уничтожить душу. В настоящий момент католики Запада не могут восстать, но они никогда не забудут поругания своей религии, своих священников и своих самых святых чувств, в особенности во времена скандальных преследований за надуманные преступления перед нравственностью, в которых обвинили католическое духовенство. Никогда не будут наведены мосты через бездну между двумя Германиями.

Необходимо спасти истинную Германию, Германию Запада. Она не должна потерять своей роли в цивилизации, в которую веками вносила огромный вклад и которую неизмеримо обогатит в грядущие годы. Необходимо гарантировать западным немцам основные права, составляющие наследие всех западных народов, и прежде всего свободу вероисповедания. Они должны иметь возможность защищать себя от новой иноземной тирании. Охрана Европы от войны и гарантия свободы вероисповедания – вот две великие нравственные идеи, которые должны стать базисом справедливого и стабильного будущего мира.

Новый статус Германии будет не просто откатом к прошлому; он не будет означать возврат к некоей германской федерации или Священной Римской империи, состоящей из крохотных княжеств. Для независимости современному государству требуется определенная территория. После «Культуркампф» Бисмарка и антикатолических эксцессов нацистов, поддерживавших прусский порядок, я вижу лишь одно решение и одну гарантию против подобных злоупотреблений, а именно католическая Германия должна быть католической монархией.

Возврат к монархической системе не стал бы попыткой возродить респектабельную историческую традицию.

В период между последней войной и нынешней немецкий народ доказал, что не в состоянии приспособиться к демократическим атрибутам; он не умеет ими пользоваться. Принятая после длинного ряда ошибок Веймарская конституция, модель такого рода, вымостила дорогу авторитарному правительству, которое, в свою очередь, привело к диктатуре. Нельзя забывать, что именно канцлер Брюнинг применил известную статью 48 Веймарской конституции и против своей воли два года правил вразрез с духом той же конституции, более невыполнимой[26]. Возврат к монархии исключил бы необходимость прибегать к таким уловкам в будущем. Возьмем, к примеру, Бельгию. Последние несколько лет этой стране пришлось преодолевать серьезные внутренние трудности. Где была бы Бельгия сейчас без власти короля, олицетворяющего страну и стоящего превыше партий?

Более того, восстановление двух германских монархий, одной на Западе и другой на Востоке, позволило бы каждому из обоих таким образом учрежденных государств развивать собственную политическую «индивидуальность». Западная Германия, столь богатая историческими традициями и столь современная по духу, совершенно естественно вернулась бы к традициям старой Германии в рамках христианства. Лежащая восточнее Пруссия смогла бы снова обрести свой особый характер колониальной территории, установленный бранденбургскими курфюрстами и их преемниками, королями Пруссии. Кто знает? Может быть, освободившись от прежней жажды завоеваний, эта страна смогла бы оказать полезное и пацифистское влияние в Восточной Европе.

В этом предположении нет ничего утопического; оно согласуется с нуждами Европы и нынешними реалиями Германии. Разница между двумя германскими регионами, которые я только что описал, недостаточно сознается за границей. Единение, достигнутое Бисмарком, было актом преднамеренно примененной силы, хотя и одобренным в конце концов народами обеих стран. Вымышленная окончательная унификация Германии, которой Гитлер хвастает как личным достижением, является, как и все действия режима, всего лишь мошенничеством. Старые германские государства в теории исчезли, но на деле они сменились партийными сатрапиями. Гаулейтеры обладают большей властью в своих районах, чем их предшественники, царствующие князья. Оттого, что Австрию называют Остмарк (Восточной маркой)[27], страна не потеряла своей политической и региональной индивидуальности, а тот факт, что название Баварии «официально» упразднено, не означает исчезновения Баварии.

Однако действительно новым в нынешней Германии является внутренний протест католиков против религиозных преследований. В XVI веке после Реформации Германию раздирали религиозные войны. Это в конце концов привело к государственному строю, характеризующемуся терпимостью и определенной свободой вероисповедания. Современная форма нетерпимости, созданная национал-социалистами с их посягательствами на свободу совести и вероисповедания, абсолютно противоречит немецкому духу и немецкой исторической традиции. Даже в Пруссии XVIII века Фридрих Великий имел обыкновение приговаривать: «Jeder soil nach seiner Fasson selig warden» («Каждому человеку – свое собственное царство небесное»).

Розенберг, великий «интеллектуал» национал-социализма, – русский импорт. В нем нет ни капли немецкой крови. Именно ему и его приверженцам Германия обязана методами «союзов безбожников» – методами большевистской России.

У национал-социализма есть еще одна сторона, вскрывающая различие между двумя Германиями. Абсолютизм лидеров, их настойчивое требование пассивной покорности и подобострастия от подчиненных – даже на самых высоких постах – совершенно чужды Германии Запада. В прежние времена рейнландский карнавал с его веселым неуважением к высокопоставленным персонам, собственными способами корректировал слишком восточный менталитет некоторых прусских чиновников. Счастливый смех рейнландцев подавлял тиранию режима или, в лучшем случае, служил официальной политике. Эти западные немцы возмущаются подавлением всех человеческих прав – свободы вероисповедания и свободы выражения мнения – как оскорблением собственного достоинства. Тлеет мятеж, готовый разгореться в пламя. С другой стороны, создается впечатление, что население Восточной Германии приспособилось гораздо легче. Насаждение прусской военной дисциплины во всех сферах жизни – «Parieren, nicht rasonnieren!» («Повинуйся, не рассуждай!») – принято совершенно естественно, как необходимое условие претворения в жизнь великих планов завоевания.