Погранзона - Александр Тамоников

– Ничего. Здесь не в горах. Только…

– Что? – спросил Левченко.

– С дисциплиной в ваше отсутствие стало плоховато.

– К тебе приставал кто-нибудь?

Ольга улыбнулась:

– Я в общем говорю.

– Значит, приставали. Разберемся. Дисциплину поднимем. Извини, мне надо технику поставить в парк да привести себя в порядок. Ты не представляешь, как я хочу под горячий душ.

– Иди. Вечером встретимся?

– До вечера, Ольга, дожить надо.

– Ты все еще на войне.

– Может быть. Ладно, пошел.

– Буду ждать. Теперь это не трудно.

– Как хочешь.

Закончив с размещением техники в парке, Левченко прошел в дом бабы Веры. Тут же появились и остальные офицеры. Они согрели воду и долго смывали с себя грязь.

Потом баба Вера выставила на стол литровую бутылку спирта. Это было то, что нужно. Спирт под хорошую закуску. Ею снабдила квартирантов та же хозяйка дома, да и Суворов захватил из части три банки тушенки и хлеб. Влад принес блок американских сигарет. Их оставили сотрудники Красного Креста, часто доставлявшие гуманитарную помощь через Восе в отдаленные кишлаки.

Офицеры выпили. Показалось мало, купили водки, вышел перебор.

Ольга напрасно ждала Михаила. Левченко попытался переодеться, чтобы пойти на свидание, но нога запуталась в штанине, и он рухнул на кровать. Хорошо, не на пол. Так и уснул.

По прибытии на базу офицеры сразу же подняли дисциплину до нужного уровня. О методах умолчим, главное в том, что был достигнут нужный результат.

Наступил 1994 год. На этот раз Ольга находилась рядом с Михаилом и не позволяла ему уплыть по течению.

После праздника Левченко и Варченко зашли к комбату.

– Командир! – обратился к Маджитову Михаил. – Есть одна просьба.

– Говори, Миша, слушаю.

– Да ты и сам уже догадался, о чем я хочу просить.

– Конечно, догадался. Не вы первые приходите с просьбой отпустить в Душанбе. Другие ладно, да и Варченко тоже. Им, если прямо говорить, нужны бабы, но у тебя-то, Миша, Ольга под боком!

– При чем здесь Ольга? Не было у меня с ней ничего и не будет.

– Не было? – Комбат расплылся в улыбке. – Так ты что же, по ночам ей рассказывал, как лазил по горам? Или, может, Миша, у тебя с этим интимным делом проблемы? Но тогда тебе и в Душанбе делать нечего.

– Подкалываешь? У меня с этим делом все в порядке. Так отпустишь?

– Ладно, езжайте, – разрешил комбат. – Завтра как раз в столицу пойдет машина с доктором, старшим лейтенантом Ашуровым, за медикаментами. С ним и отправляйтесь. Но не задерживаться. На все про все трое суток.

– Четверо, – подал голос Варченко.

– А двое не хочешь?

– Понял. Трое так трое, но, как в отпуске, без дороги.

– Ступайте.

На следующий день Левченко и Варченко выехали в Душанбе с начмедом Ашуровым. До столицы Таджикистана они добрались без происшествий и заглянули на медицинские склады. Там Ашуров, кроме лекарств, получил десять литров спирта.

Закончив дела, он подвез офицеров к штабу бригады и недолго сопротивлялся, когда Левченко с Варченко решили уменьшить на треть содержимое канистры. Да и какой смысл упираться, если такое добро все равно заберут?

Офицеры с трехлитровой банкой поднялись на пятый этаж, где встретили товарищей, служивших в бригаде спецназа. Встреча прошла бурно. Выпили и спирт, и водку. Левченко не помнил, как дошел до своей комнаты.

Утром он проснулся от жуткой боли в голове и в руке. Простыня была в крови. Михаил взглянул на руку. На запястье красовался широкий шрам.

– Валера! – позвал друга Левченко.

– Чего? – ответил Варченко, присев на кровати.

– Что вчера вечером было? Откуда рана у меня на руке? Подрались, что ли?

– Нет, перепили. Потом один спец показал, как умеет бутылки на башке разбивать, расколотил пол-литровую пустую. А ты литровой шарахнул себя, да, видимо, горлышком зацепил вену. Рану кое-как перевязали, со жгутом кто-то, помню, носился, а ты все рвался на узел связи.

– И что? Ходил?

– Ага, сходил. До двери. Влепился лбом в косяк и стек на пол.

– А куда звонить хотел?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Да, дела! Пошумели, значит?

– Не то слово.

– На похмелку что-нибудь осталось? Череп трещит, вот-вот лопнет.

– Отлил я вчера из банки граммов двести спирта. Надо бы водой разбавить.

– Не хрен разбавлять, давай так, по сто на брата.

– Нет, Миша, я не буду. Смотреть на спиртное не могу.

– Счастливый человек. А я выпью. Где у тебя заначка?

– В тумбочке.

Левченко попросил:

– Налей, Валера. Башку с подушки поднять не могу.

– А придется, лежа не выпьешь.

– Налей, будь другом.

– Сколько?

– Да все, что есть.

– А не много будет?

– Самое то, чтобы прийти в себя.

Варченко налил стакан, поднес приятелю. Михаил выпил чистый спирт в три глотка, выдохнул, и его тут же повело. Слишком уж много старых дрожжей было в организме. Через минуту он уже был пьян и вновь уснул.

И вот тут, чего никто никак не ожидал, в комнату вошел командир бригады. Он увидел на лестнице и в коридоре кровь, по этим следам вышел к комнате Левченко и Варченко.

Валера поднялся, принял положение «смирно».

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Здравствуй, старший лейтенант. Что тут у вас произошло?

– Ничего.

– Как это ничего? Комната в крови.

– Так это друг мой вчера порезался.

– И где же он так порезался?

– На встрече с товарищами из спецназа бутылка разбилась, вот осколком и порезался.

Командир бригады подошел к Левченко, потряс его.

– Старлей!

Михаил открыл мутные глаза.

– Чего?

– Ты кто такой?

– А ты кто такой? Вали отсюда.

Комбриг все понял и ушел.

Когда Левченко отоспался и привел себя в порядок, Варченко рассказал другу о визите командира бригады.

– Да, – проговорил Левченко. – Залет! Теперь полковник точно оприходует меня на гауптвахту суток этак на трое. Хоть и не начальник он нам теперь, но старший по званию. Надо извиняться. Заодно попросить, чтобы помог получить бабки, которые нам недодали в бригаде.