Синтар. Остров-убийца - Сора Наумова

– Прошу меня простить.

Он вышел за дверь и осторожно прикрыл ее за собой. В его уходе не было ничего поспешного или испуганного, но Макалистер насторожился, только пойти следом немедля ему не дали.

– Куда вы ходили с моим господином? Отвечайте, Макалистер-сан!

Генри стоило большого труда, чтобы не схватить двуличную тварь за грудки и не встряхнуть как следует.

– Не ваше дело.

– Полюбуйтесь, до чего вы его довели, – холодно бросил Масамуне.

– Я?

Доктор Фишер поднялся и, проходя мимо, похлопал по плечу.

– Помните о том, что я вам сказал. Просто подумайте, что держит его рядом с вами. Быть может, это банальный страх?

Он вышел, Масамуне посмотрел на часы и тоже направился к выходу. Вошла служанка и оповестила о завтраке.

Страх.

Генри казалось, что его пригвоздило к месту этим словом. Произошло столько всего, столько ужасного и кошмарного, столько вещей, от которых волосы на голове становились дыбом. И через все это Сората прошел, но только сейчас Макалистер начинал понимать, чего это ему стоило. Погибшая любовь, разочарование, жестокое возвращение в реальность, а теперь оказалось, что к этому траурному списку добавляется пребывание в клинике для душевнобольных, лекарства и угроза срыва.

Страх.

Просто подумайте, что держит его рядом с вами. Быть может, это банальный страх?

– Генри? – Кейт тронула его за рукав. Она не ушла вслед за остальными, ждала его. – Ты идешь?

– Ну конечно, – горько выдохнул он, только к вопросу девушки это никак не относилось. Он понял, что имел в виду доктор. Сорате было страшно, но боялся он не призраков и демонов.

Он боялся Генри.

* * *

Генри выскочил из гостиной так стремительно, что едва не сбил Руми, словно специально поджидавшую его в коридоре.

– Прости, – поспешно извинился он, не собираясь останавливаться, но Хасегава ловко схватила его за локоть и оттянула в полумрак двери.

– Не спеши, – шикнула она. Как раз вовремя – следом вышла Кейт и побежала на поиски Генри. – Сейчас не самое подходящее время для выяснения отношений.

– Что ты имеешь в виду?

Генри проследил, как фигурка Кейт скрылась за поворотом на лестничную клетку, и посмотрел на Руми. Необычно серьезную и взволнованную. А это уже само по себе не сулило ничего хорошего, впрочем, поправил он себя, ничего хорошего и так не было.

– Мне нужно с тобой поговорить! – заявила Руми тоном, не предполагающим возражений. – Тебе не кажется, что этот прохвост что-то задумал?

Не нужно было особо гадать о предмете разговора, благо, сразу две кандидатуры, по мнению Генри, подходили под определение «прохвост». И все же он решил уточнить.

– Кого ты име…

– Масамуне! Я еще в Киото внимание обратила. Он метит на место Сораты, а тут все так удачно складывается. Не находишь?

Она загадочно подвигала бровями, как бы намекая, что ей требуется сообщник, и Генри неуверенно кивнул. Руми явно не шутила, а у него уже голова шла кругом от версий и догадок. Всего час назад они с Соратой блуждали по острову в поисках спасения, и вот Сорату уже обвиняют в слабоумии. И не кто-нибудь, а самый близкий, после Генри, человек на этом проклятом острове. По крайней мере, Генри хотел бы верить, что ему Сората доверяет больше, чем своему помощнику.

А еще была Руми. Несносная, слишком шумная, постоянно ставящая их с Соратой в неловкие ситуации, но очень умная женщина. И ей можно верить.

По крайней мере, именно сейчас Генри вдруг и решил ей довериться. Если не ей, то кому? Быть может, это и к лучшему, поговорить с кем-то, кто не будет лезть тебе в душу или обвинять к сущей бессмыслице. И Генри решил.

– В этом есть, конечно, смысл, но думается мне, все куда сложнее. Этот спектакль только верхушка айсберга, – он вздохнул. – Давай отойдем куда-нибудь, не коридорный разговор.

Вот только отойти они никуда не успели – на первом этаже раздался звонок. Самый обычный, телефонный, но он прозвучал словно гром среди ясного неба, разрезав ватную тишину особняка. И почему-то Генри не испытал радости, напротив, его поглотило какое-то тревожное предчувствие. Они с Руми переглянулись, и в ее темных раскосых глазах Генри прочитал те же сомнения, что терзали его самого.