Сын безумия - Алексей Бергман

— Да. Кажется, я выполнила все условия. Герцог сел на коня.

— И едва не упал, — хихикнула принцесса, — если бы Ранвал вовремя не сунул его ногу в стремя.

— Ранвал… ему помог?

— Ну, не совсем. Отчасти.

— Так я свободна?

Аймина жестом выпроводила служанку за дверь и села лицом к Даяне:

— Вы всегда были свободны, дорогая. Ни я, ни мой брат, ни тем более герцог никогда не причинили бы вам зла.

— Но…

— Это все какие-то мужские игры, — поняв Даяну с полуслова, отмахнулась принцесса. — Но любые игры заканчиваются. И придумываются новые.

«Интересно. Какую новую игру придумал себе принц? Уж не ту ли пухлую блондинку, что вечно пялится на него выпуклыми рыбьими глазами?! Так у нее кривые зубы! И ноги! И пальцы!»

«Под длинным платьем ног не видно, — справедливо упрекнул бдительный внутренний голос. — Ты элементарно ревнуешь, голубушка».

«Я?! Ревную?! Ну уж нет! Я свободна! От ревности, от глупых бабьих игр, от обязательств… Я свободна!»

— Надеюсь, вы не уедете, не простившись с отцом и братом? — вновь повернувшись к зеркалу, как будто между прочим, сказала дочь правителя.

— Проститься? А это нужно?

— Это не нужно, это обязательно! — сказала принцесса крови и хлопнула в ладоши. — Ранимал, как идут приготовления к ужину? — спросила вошедшую служанку и тут же пояснила Даяне: — Я приказала приготовить несколько особых блюд, требующих предварительной обработки…

— Все будет готово вовремя, — поклонилась девушка, и оборки на ее расшитом чепце приветливо колыхнулись. — Когда их светлости приедут с охоты, все будет готово.

— Хорошо, вы свободны, — сказала Аймина и, присмотревшись к гостье, заметила: — Вы выглядите бледной, Даяна. Плохо спали?

— Неважно. Болела голова.

— Поэтому вы одной из первых вчера покинули общество?

Леди Геспард так и не поняла, поверила ли принцесса сказкам о головной боли. Или обычно проницательная Аймина догадалась — по взглядам, по репликам, по бледности щек — об истиной причине недомогания своей подруги. Богатый опыт личных неурядиц делает женщин необычайно прозорливыми…

Этим вечером целительнице леди Гунхольд была оказана великая честь. Семейный ужин в кругу герцогов Урвата. Только правитель, его дети, Савьяна — унылая больше обычного — и лесная ведьма.

От Шыгру, встреченного Даяной в полутемном переходе, шли волны такой обжигающей черной ненависти, что не спасали даже камни. Эта ненависть еще долго преследовала ее в длинных коридорах, тащилась следом, как неотвязный гнилостный запах, подцепленный на помойке. Он впился в одежду, пропитал волосы и обмазал кожу липкой смесью из злобы, приправленной бессилием, враждебности, щедро политой желчью и едкой горечью убийственной терпеливости. «Подожди, везение не длится вечно… Правители непостоянны и капризны…»

Многочасовая охота утомила старого герцога. Сильно напоминая Даяне Бабуса, его светлость клевал носом над винной чашей, промахивался вилкой мимо куска оленины и откровенно зевал.

Все благодарности были высказаны, титулы пожалованы, отеческое отношение к колдунье удивило двор, но не самого властителя. По большому счету любой тяжелобольной навсегда остается привязанным к спасшему его лекарю. Тут не бывает скидок на «светлости» и «слуг». Связка больной — врач навсегда застревает в памяти, напоминает и ставит акценты: лекарь выше больного, так как титулы не избавляют от боли.

— Батюшка, идите отдыхать, — ласково погладив герцога по плечу, сказала Аймина. — Прогулки на свежем воздухе еще тяжелы для вас. Не так ли, дорогая леди Гунхольд?

— Они полезны, — не совсем согласилась Даяна. — Если не тянутся столь долго. Вы немного поторопились с охотой, ваша светлость.

Старый герцог совсем не величаво, шаркая ногами и с трудом держа голову прямо, уходит.

Аймина, словно приняв от него некую вахту, начинает проглатывать рвущуюся наружу зевоту и сонно смотреть на игру огненных язычков, приплясывающих на концах свечей. Крошечные звезды отражаются в глазах Ранвала, его зрачки напоминают иллюминаторы космических кораблей, он сам подобен рулевому, читающему курс по звездам…

— Какой изнурительно длинный день, — произносит Аймина, и зевок, вырываясь наружу, размыкает губы. — Ох, ох, ох, — говорит принцесса. — Вы твердо решили покинуть нас завтра утром, Даяна?

— Да. Меня ждут дома.

— Ну что ж… Тогда прощайте, леди Гунхольд. Карету и дорожные припасы вам приготовят.

Аймина медленно и плавно поднимается из-за стола, и Даяна, словно боясь остаться с принцем наедине, повторяет ее движения. Без всякой пластики, угловато и резко, как неуклюжий закомплексованый подросток. Салфетка падает с ее колен, длинная, свисающая со стола скатерть цепляется за ноги, липнет к платью, и Даяна чувствует себя стреноженной лошадью, приговоренной остаться на пастбище до возвращения хозяина.

Провокационные манеры скатерти заставляют хозяина улыбнуться, гостья, вспыхнув как школьница, пытается высвободиться.

— Спокойной ночи, ваша светлость, — бормочет она и, не оглядываясь на застывшего в кресле сына герцога, почти бегом уносится в коридоры.

Длинные, запутанные и так и не изученные.

Кавалер подремывал возле саквояжа с медикаментами — охранял, бдил, караулил, — но при виде хозяйки принял позу неусыпного стража. Дернул хвостом, потерся боком о кожаный угол охраняемого объекта и торжественно сдал вахту. Мяукнул: «Все в порядке, инцидентов не наблюдалось» — и шмыгнул за дверь. Ловить мышей, прощаться с дворцовыми кисками?

Даяна расправила постель и только сняла тяжелые украшения, как в дверь тихонько постучали. «Горничная. Узнать распоряжения на завтрашнее утро», — рассеянно подумала она и крикнула:

— Войдите!

Тяжелая, окованная железом — и совершенно феодальная — дверь распахнулась, и в комнату вошел Ранвал:

— Вы не попрощались со мной, леди Гунхольд.

Даяна машинально, не задумываясь, выбросила вперед ментальное копье и, не сразу поняв, что произошло, погрузилась в мысли принца.

Ранвал пришел к ней без охраны камня. Небывалое, неслыханное нарушение придворного этикета — правители не общаются с колдунами без защитного экрана! — так поразило леди, что от удивления она завязла, заблудилась в мыслях мужчины, как недавно запуталась в складках скатерти.

Свой защитный камень она только что вместе с кулоном-коммуникатором положила под подушку.

Но принц не обладал ментальным даром и не мог читать ее мысли. И оттого его поступок выглядел совершенно обескураживающим, вернее — разоружающим. Ранвал пришел открытым. Его слова «Вы забыли попрощаться, меди Гунхольд» были обращены к колдунье, находящейся за барьером камня, но, как только Ранвал увидел, что на Даяне нет амулета, он замолчал, остановился, не доходя нескольких шагов, и распахнул сознание.