Свинцовый закат - Роман Глушков

Вколов мне дозу неизвестного препарата, майор тут же отскочил назад, поскольку я все еще размахивал кулаками в надежде поквитаться с ним если не за клятвопреступление, то хотя бы за этот оскорбительный подзатыльник. Однако с каждым мгновением движения мои становились все слабее и вскоре совсем прекратились. Мои вконец обессиленные руки обмякли и плетьми упали вдоль тела. В ушах у меня при этом быстро нарастал всепоглощающий гул, похожий на шум набирающего обороты реактивного двигателя. И предел мощности у него, похоже, был неисчерпаем.

– И ты, Брут!.. – проговорил я, уже практически не слыша собственного голоса. После чего поник головой и завалился набок, успев напоследок подумать, что было бы просто счастьем умереть в Зоне именно вот таким безболезненным способом.

А Кальтер все равно был подлецом!

Нет, этого я уже подумать не успел. Ну и что? Зато я множество раз называл так майора ранее. И назвал бы сейчас, сработай куприяновское снотворное на пару мгновений позже. И где в таком случае вы видите в моей истории искажение действительности? Никакого искажения – одна сплошная правда, неприкрытая и горькая. Такая, какую вам и хотелось от меня услышать, верно? Или вы пришли сюда за байками про удачливых и непобедимых охотников за артефактами? Тогда это не ко мне – за байками отправляйтесь в любой сталкерский бар. Там вам много чего наплетут, а я – всего-навсего скромный долговец Леня Мракобес, который рассказывает лишь то, что видел собственными глазами. И многое отдал бы сегодня, чтобы забыть хотя бы половину из того, на что насмотрелся, путешествуя с Кальтером по Зоне в дни Великого Очищения.

Но не будем отвлекаться, ибо за стенами укрывшего нас кинотеатра «Прометей» уже разгорался рассвет нового дня, от которого лично я не ожидал ничего хорошего…

– А, это опять ты, Вера. Ну, привет! Что ж, заходи, коли пришла, – уныло бросил я синеглазой девочке, исправно явившейся ко мне после того, как ее дорогой дядя Костя вырубил меня лошадиной дозой снотворного. – О чем интересном сегодня поболтаем? Однако разве мама не учила тебя, что нельзя разговаривать с пьяными взрослыми?

– Вам теперь известно, как меня зовут, Леонид Иванович, – заметила Верданди спокойным рассудительным голосом и улыбнулась, пожалуй, впервые за все время нашего странного знакомства. – Это здорово! Значит, вы встретились с дядей Костей и он вам все о нас рассказал. Скажите честно, вы ему верите?

– А то, что я тебе скажу, останется между нами? – на всякий случай полюбопытствовал я. – В смысле, если он сегодня все-таки заснет и ты придешь к нему, я могу быть уверен, что ты не выдашь дяде Косте все, о чем мы с тобой секретничали?

– Я вас не понимаю, Леонид Иванович, – ответила девочка. – Вы поклялись, что поможете ему…

– Уже помогаю, если ты этого вдруг еще не заметила, – уточнил я. – И буду помогать, поскольку таков у нас с ним договор. Так что можешь больше мне об этом не напоминать… И я не хочу тебя обманывать, Вера, пусть даже ты обидишься на меня за такие слова. Нет, я не верю дяде Косте. И тебе тоже не верю. Просто потому что твой друг психически не вполне здоров, а ты – всего лишь сновидение. Прости, но такой уж Леонид Иванович мнительный человек. Я выполняю свою клятву только ради обещанной мне дядей Костей награды. И все. В ее существовании я убежден больше, чем в перемещениях во времени и прочей подобной мистике. Еще раз извини, красавица, за прямоту, но лучше мне быть с тобой откровенным, чем ходить вокруг да около, согласна?

– Мне жаль, Леонид Иванович, что вы так считаете, – печально вздохнула синеглазка. – Действительно жаль. Вы думаете, что я – призрак, но это неправда, уверяю вас! И когда вы доберетесь с дядей Костей до стадиона «Авангард», вы поймете, что заблуждались.

– Искренне хочу на это надеяться, – сказал я. – И буду рад, если окажусь не прав. Но сейчас иначе не могу. Ты ведь была в Зоне и отлично понимаешь, что это за место. Слишком много странного в вашей истории, чтобы такой скептик, как я, уверовал в нее с одних лишь слов.

– Удачи вам, Леонид Иванович, – молвила на прощание Верданди. – И я очень надеюсь, что мы с вами скоро свидимся. Теперь, когда вы с дядей Костей, я за него спокойна. И за вас тоже. Прощайте.

И, как обычно, ушла в никуда, растворившись во сне, будто в густом тумане, за завесу которого мне было не проникнуть при всем желании…

Других снов в эту ночь мне не приснилось, хотя спал я, вроде бы, не слишком крепко. Перед глазами все время маячила какая-то сизая муть, из-за нее доносились далекие невнятные голоса, и лишь однажды этот монотонный гул разорвал пронзительный душераздирающий вопль. Дрыхни я обычным сном, наверняка подскочил бы в холодном поту после такого крика, неважно, приснился он мне или прозвучал наяву. Но накачанный снотворным, я пережил лишь мерзкое ощущение, какое обычно возникает у человека, когда рядом с ним начинает завывать тревожная сирена, и продолжил спать дальше. Вопль же то усиливался, то опять притихал и тянулся не умолкая минуты две или три. Даже во сне я подивился тому, какие вместительные легкие были у этого кричащего существа, которое кто-то либо резал заживо на куски, либо топил в серной кислоте. Иного повода так орать лично у меня наверняка не нашлось бы.

Крик смолк, и я вновь остался один на один с бухтящими за туманной завесой голосами. Но ненадолго. Вскоре меня ни с того ни с сего опять начала колотить дрожь, да такая сильная, что поневоле пришлось проснуться. После чего сразу выяснилось, что никакая это не дрожь, а очередное рукоприкладство Кальтера, решившего устроить мне побудку «с пристрастием». Впрочем, теперь его грубость была вполне обоснованной. Заставить меня сейчас подняться по тревоге более гуманным способом вряд ли являлось возможным.

– Проснулся? – полушепотом полюбопытствовал майор и, удостоверившись, что это так, добавил: – Хорошо, а то я уже хотел нашатырь доставать. На-ка взбодрись.

Я безропотно взял протянутую мне кружку, в которой, судя по знакомому сладковатому запаху, был обычный энергетик – обожаемая многими сталкерами кофеиновая гадость, какую можно купить в Баре. За те полминуты, что я вкушал заботливо поднесенное угощение, удалось определить, что над Зоной занимается рассвет. Однако имея в виду обещание компаньона не будить меня без веской причины, следовало догадываться, что такая причина все же нашлась. Угроза была еще не явная, поскольку в этом случае Тимофеич вел бы себя беспокойнее, но такая, которую мы уже не могли игнорировать.

Голова после вчерашнего не болела, что, в общем-то, неудивительно. Развезти с выпитого натощак стакана коньяка меня еще могло, но страдать от такой смехотворной дозы алкоголя похмельем – увольте! Проколотое осколком разорвавшегося «Абакана» бедро ныло, но не более. Лихорадка, что непременно колотила бы меня, начни рана гноиться, отсутствовала – стало быть, медицинскую помощь я себе вчера оказал своевременно. Это радует. А вот все остальное – не очень. Надежда на то, что нам удастся дотянуть до вечера, затаившись в убежище, как мыши в норе, испарилась, едва я продрал спросонок глаза. Кальтер однозначно не станет поднимать тревогу понапрасну. И если он это все-таки сделал, значит, о праздном времяпрепровождении в ожидании вечернего чуда придется забыть.