Дом плоти - Стюарт Макбрайд

— Мы ведь уже этой историей занимались, и…

— А теперь мы будем делать это снова, ясно? — Она поковырялась в зубах. — Про то, что нас похвалили, после ленча придется забыть. Дай мне знать, как пойдут дела. У меня же… совещание. Ну да, если кто спросит — я на совещании.

Логан подавил зевок, отпил еще кофе и снова погрузился в досье Маклафлинов. Признаться, он слегка соврал Роберте, поскольку раньше так и не прочел до конца все материалы, занятый написанием отчетов и поездками в морг. Теперь же многое для него стало ясным.

Инспектор Брукс, это было еще до того, как его сделали старшим инспектором, вцепился в Вайзмена мертвой хваткой. К выводу о том, что Вайзмен и есть преступник, его привел вымазанный кровью багажник. Как следовало из стенограммы допроса, Брукс все время к этому возвращался.

Брукс:

— Брось морочить нам голову, Кен. Мы знаем, что это сделал ты.

Вайзмен:

— Я же уже говорил! Это был королевский олень, ясно? Я его на обочине подобрал.

Брукс:

— Неужели ты всерьез думаешь, что мы поверим…

Вайзмен:

— Он еще дергался. Я привез его домой и там разделал тушу.

Брукс:

— Эксперты обнаружили в багажнике и человеческую кровь, идиот.

Вайзмен:

— Мою. Это была моя кровь. Этот клятый олень лягнул меня, когда я запихивал его в багажник. Попал прямо в морду. Я все кровью перемазал.

Логан перелистал отчеты из лаборатории. Тест на ДНК был неубедительным. В девяносто пятом Вайзмен подал очередную апелляцию. Тестирование к тому времени шагнуло далеко вперед, и было очевидно, что это кровь Вайзмена, но Брукс, похоже, не стремился это афишировать.

В отдельной папке лежало признание Вайзмена. Протокол печатал человек, у которого пальцев было больше, чем клеток мозга.

«Да, я сделал это. Я это сделал, и мне очень жаль. Я не хотел делать ей больно, но сделал. Было много крови. Потом я не знал, что делать, поэтому решил избавиться от трупа, расчленив его. Я решил разрезать его и избавиться от частей. Не помню, где я их закопал. Я тогда пил…»

Имелись еще полторы страницы в том же духе — мучительная путаница орфографических ошибок и изворотливой лжи, а затем, в конце, нечеткая подпись — как будто руку подписывающего прищемили ящиком стола.

Был и второй вариант признания, более грамотный. На и на нем подпись Вайзмена выглядела не лучше.

Логан отодвинул папку и задумался. Как получилось, что Брукс достиг таких высоких должностей в полиции, ведь этот мерзавец сам ушел недалеко от уголовщины? И Инш ему помогал. Мистер Все Должно Быть Сделано По Правилам выбил из арестованного признание. Чего же тогда удивляться, что Вайзмен захотел отомстить…

Купив порцию печеной картошки, Логан жевал ее, читая отчет об обыске в заброшенной мясной лавке, где были найдены останки Шарон и Яна Маклафлин. Потом он отодвинул отчет и достал потрепанную книгу «Дрызги крови», принадлежавшую Фолдсу. Вот этот же эпизод в изложении Джейми.

«…Когда Бог решил сотворить человека, Он использовал самые простые материалы. Наши тела, наши мозги, кровь, которая струится в наших венах, точно такие же, как у животных, которых мы убиваем и съедаем. Свинья, корова, человеческое существо после того, как мясник приложит к ним руку, становятся просто мясом. Мы все просто мясо…

Полицию навел на эту лавку на Палмерстон-роуд анонимный звонок. Она находилась рядом с вокзалом, и, когда мимо проходили товарные поезда, земля под ногами полицейских дрожала. Полицейские рылись в мусоре, которым была завалена давно заброшенная лавка. По кучам осыпавшейся штукатурки и сломанной мебели бегали крысы. Закрытая восемнадцать лет назад, эта лавка использовалась как сарай.

Теперь этот дом отремонтирован. Снаружи имеется табличка „Агентство недвижимости“, а в январе 1988 года в этом помещении было место упокоения моих родителей…»

Логан порылся в бумагах и нашел упоминание о звонке, сделанном из телефона-автомата в Торри. Голос женский, вероятно, женщина была пьяна и напугана. В полиции решили, что это наверняка девушка из рабочей среды или бездомная. Стенограмма звонка отсутствовала, и сержант снова обратился к книге.

«…Стены были вымазаны грязью, углы заросли плесенью. Мои родители висели на крюках, вбитых в потолок.

Звучит значительно драматичнее, чем было на самом деле. Да, запах стоял ужасный, но куски мяса, которые там висели, мало напоминали человеческие. Мои мать и отец стали просто мясом…

На стенах были написаны слова, которые навсегда врезались в мою память. Послание от человека, которого вскоре все станут называть Мясником.

С времен тех давних, где наши корни,

Жрецы приносили жертвы, повинуясь Богу.

От жертвенных обрядов и пиров,

От алтарей летели дрызги крови

Жертвенных быков.

Послание было написано кровью моих родителей».

В отчетах отмечалось, что Брукс установил, откуда эта цитата. Точно такие же слова были на картине в Тринити. Так называлось здание на Холикет-стрит, недалеко от заведения Макфарлейна. В помпезной коробке из бетона, построенной в конце шестидесятых, располагалось Объединение работников мясомолочной отрасли. В Объединение входили десятки человек, и Брукс, похоже, допросил каждого. Вот тогда он и вышел на Вайзмена.

— Эй, поднимайся. — В комнату бодрой походкой вошла инспектор Стил, за ней тянулся шлейф табачного дыма. — Половина второго, самое время сообщить, какой ты умный мальчик.

Логан оторвался от стенограммы самого первого допроса Вайзмена:

— Одну минуту… Я…

Стил выхватила у него папку:

— Давай поглядим, что здесь такого интересного… — Ее губы шевелились, когда она читала. — Боже… — Она перевернула бумагу, разглядывая пометки шариковой ручкой на полях. — Хулиган Брукс в своем репертуаре… Ты это видел? «Он явно что-то скрывает», «Прячет глаза», «Уклончив», «Сразу видно, что рыло в пуху»… Самое время вспомнить про презумпцию невиновности. — Она бросила папку на стол Логана. — Так или иначе, но поднимай, дружочек, зад. Настало время идти к начальству.

Через тридцать минут.

— Недоносок, мудозвон и сукин сын! — Стил со стоном рухнула на стул Логана. — Гребаный ублюдок! — Все эти звучные эпитеты относились к начальнику полиции Брайану.

— Ну… — сказал Логан, осторожно подбирая слова, — могло быть хуже.

— Как? Что может быть хуже?

— Могло быть… служебное несоответствие.

— Чтоб этот… хрен? — Она провела руками по лицу. — Да как они смеют говорить, что я недостаточно активна? Каким образом, мать твою, я могу быть еще активнее? Разве не мы поймали Лейта?