Справедливость. Как поступать правильно? - Майкл Сэндел

Рассмотрим различие между «игрой случая» и «игрой навыков». Предположим, я играю в государственную лотерею. Если выпадает мой номер, я имею право на выигрыш. Но сказать, что я заслуживаю выигрыша, я не могу, поскольку лотерея — игра случая. Мой выигрыш (или проигрыш) не имеет ничего общего с моими добродетелями или умением играть.

А теперь представим, что Boston Red Sox выигрывает в Мировой серии (решающей серии игр в сезоне Главной лиги бейсбола). Сделав это, команда получает право на трофей. Заслужили они победу или нет — другой вопрос. Ответ будет зависеть от того, как они провели игру. Выиграют ли они благодаря счастливому случаю (скажем, благодаря тому, что судья в решающий момент даст неправильный сигнал) или потому, что они действительно сыграли лучше, чем соперники, проявив совершенства и добродетели (хорошие подачи, своевременный отбой мячей, отличную защиту), которые определяют бейсбол в его лучшем виде?

При «играх навыков», в отличие от «игр случая», возможна разница между теми, кто имеет право на выигрыши, и теми, кто заслуживает выигрыш. Происходит это потому, что игры, требующие умения, вознаграждают тренировки и проявление определенных добродетелей.

Роулз утверждает, что дистрибутивная справедливость не имеет отношения к вознаграждению добродетели или к «моральной пустыне». Вместо этого дистрибутивная справедливость имеет отношение к удовлетворению законных ожиданий, которые возникают после того, как установлены правила. Как только принципы справедливости определяют условия общественного сотрудничества, люди получают права на блага, которые они заработали при этих правилах. Но если налоговая система требует, чтобы они передали какую-то часть своего дохода на помощь неимущим, они не могут жаловаться на то, что налоги лишают их чего-то такого, что они морально заслуживают.

Роулз отвергает «моральную пустыню» как основу дистрибутивной справедливости по двум причинам. Во-первых, как мы уже видели, то, что у меня есть таланты, позволяющие мне более успешно конкурировать с другими, — не всецело результат моего труда и моя заслуга. Но второе случайное обстоятельство является столь же решающим: качества, которые (так уж случилось) общество ценит в настоящий момент, тоже морально произвольны. Даже если б у меня было единственное, не вызывающее сомнений и исключительное право на мои таланты, все равно можно было бы утверждать, что вознаграждения, которые приносят эти таланты, будут зависеть от случайного соотношения спроса и предложения. В средневековой Тоскане высоко ценили мастеров, писавших фрески, а в Калифорнии XXI в. высоко ценят программистов. И так далее. Приносят ли мои навыки много или мало, зависит от того, в чем нуждается общество. Значение имеет вклад, а это зависит от качеств, которые ценят и вознаграждают в данном обществе.

Рассмотрим различия заработных плат:

— средний американский школьный учитель зарабатывает около 43 тыс. долл., в год. Дэвид Леттерман, ведущий ночного ток-шоу, получает 31 млн долл., в год;

— Джон Робертс, старший судья Верховного суда США, зарабатывает 217,4 тыс. долл., в год, а судья Джуди из одноименного сериала[226] получает 25 млн долл., в год.[227]

Справедливы ли такие различия заработных плат? По Роулзу, ответ на этот вопрос будет зависеть от того, возникли ли эти различия при системе налогов и перераспределения, работающей на благо наименее состоятельных граждан. Если да, то Леттерман и судья Джуди заслуживают заработков, которые в 100 раз превышают зарплату Верховного судьи Робертса, — или, если говорить о Леттермане, то он заслуживает заработка, который в 700 раз превышает зарплату школьного учителя. Тот факт, что они живут в обществе, которое щедро вознаграждает звезд телевиденья, — это их везение, а не то, чего они заслуживают.

Успешные люди часто упускают из виду этот случайный аспект своего успеха. Многим из нас повезло обладать (по меньшей мере, в какой-то степени) качествами, которые, как оказывается, весьма ценятся обществом. В капиталистическом обществе это помогает пробуждению предпринимательского духа. В бюрократическом обществе это помогает легко и гладко строить отношения с вышестоящими начальниками. В массовом демократическом обществе это помогает хорошо смотреться на телевидении, издавать короткие, поверхностные фразы. В обществе сутяг это помогает попасть в школу права и обрести те навыки логического рассуждения, которые позволят набирать хорошие баллы на приемных экзаменах в школу права.

То, что общество ценит такие вещи, — не результат нашей собственной деятельности. Предположим, что мы, при всех своих талантах, жили бы не в технологически передовом, очень склонном к сутяжничеству обществе вроде современного, а в обществе охотников или воинов. Или в обществе, дающем самые высокие вознаграждения и престиж своим самым физически сильным членам. Или в обществе религиозного благочестия. Что произошло бы тогда с нашими талантами? Уж точно они бы не увезли нас далеко. И нет сомнений в том, что некоторые из нас развили бы в себе другие таланты. Но стали бы мы от этого менее достойными или менее добродетельными людьми по сравнению со своим нынешним состоянием?

Роулз отвечает: нет, не стали бы. Возможно, мы будем получать меньше, чем получаем теперь, но так и должно быть. Но хотя мы и будем иметь право на меньшее, мы не утратим ни йоты нашего достоинства и будем заслуживать не меньше, чем другие. То же самое справедливо и в отношении тех членов нашего общества, у которых нет престижных позиций и у которых меньше талантов, вознаграждаемых обществом.

Итак, хотя мы имеем право на блага, которые обещают нам правила игры за реализацию наших талантов, предполагать, что мы заслуживаем прежде всего общества, которое ценит те качества, каких у нас полным-полно, — ошибка и самонадеянность.

Сходную мысль высказывает в своем фильме Stardust Memories («Воспоминания о звездной пыли») известный кинорежиссер Вуди Аллен.[228] В фильме Аллен играет роль известного комика по имени Сэнди, то есть персонажа, который похож на него самого.