Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

— Система Иванова-Гольца ставится за день.

— Куда она ставится? На деревья вешается? Забор должен быть! И не в снегу жить, дом нужен!

— Допустим, — сдался Артем. — От меня ты чего хочешь?

— Ваши постоянно маршруты патрулирования меняют. Информация вся к тебе стекается. Давай карту Дэ-эС-Пэ глянем?

— Вот, Хмель, ты умный-умный, а такой дурак! — устало протянул Гельман. — Думаешь, для служебного пользования такие места отмечать станут? Фигу! Что ты сам о мздоимстве говорил? Есть места, куда не стоит ходить, и за это капает малая денежка. И все довольны.

Артем допил коньяк, поднялся из-за стола и достал из шкафа новую бутылку. Армянский. Я с тоской подумал, что стоило брать свой, но отказываться от выпивки не стал.

— Если смотреть, то смотреть карту, которая совсем не для служебного пользования, понимаешь?

Я кивнул.

— Понимаю. Но, Тема, пойми и ты меня: не мог же я высказать предположение, будто ты имеешь какое-то отношение к этим поборам.

— И правильно! — подмигнул Гельман. — Не имею. Но руку на пульсе держу. И как только кто-то начинает зарываться, я его чик — и как кутенку голову набок. На Север, снежных людей караулить!

Я нисколько не сомневался, что Артем в озвученной схеме если и не главное лицо, то контролирует всех и вся, поэтому спросил напрямик:

— Так ты поможешь?

Гельман выпил, скривился и с отвращением отодвинул от себя стакан.

— Вот что ты за человек такой, Хмель? Вот реально хороший коньяк, а после твоего не лезет.

— У меня еще есть.

— Этого мало, — неожиданно трезво заявил хозяин кабинета. — Ты отличный парень и пиво варишь отличное, но личные и деловые отношения — это две большие разницы.

— Так давай переведем отношения в деловую плоскость.

— Слова не мальчика, но мужа, — улыбнулся Артем. — Значит, так! Выкупишь наш бывший штаб!

— Я? — сипло вырвалось у меня. — Серьезно? У меня даже на подвал денег не хватит!

— Возьмешь кредит.

— На хрена? Куда мне эта домина?

После переезда на новую базу Патруль освободил немалых размеров четрехэтажный особняк за Южным бульваром, и я просто не представлял, как смогу извлечь из этого приобретения для себя хоть какую-то выгоду. Да и процентов по кредиту было не потянуть…

— Не суетись. Послушай умных людей.

— Тебя?

— Меня. Кредит возьмешь под конкретную сделку, обеспечением выступит здание. Понадобится первоначальный взнос, но это ты потянешь.

— А дальше?

— А дальше я буду гасить кредит за тебя, — ожидаемо заявил Гельман. — Тебе за посредничество останутся подвалы, потом оформим все официально. Согласен?

Я с сомнением поглядел на собеседника, гадая, что за игру тот затеял. Помимо попытки легализовать утаенные от подельников доходы — именно от подельников, а не от Дружины, — ничего больше на ум не приходило. За такое могли и покритиковать из обреза в спину, но особого выбора сейчас не было. К тому же, если все правильно организовать, подвал достанется практически за бесценок.

— По рукам! — согласился я, выпил коньяк, и тот неприятно обжег рот. Отставил стакан и попросил: — Пусть твоя фифа чаю принесет. Разговор серьезный пошел, как-никак.

Когда принесли чай, Артем проводил секретаршу до двери и задвинул прикрученный изнутри засов. Потом вытащил из сейфа папку, заполненную пластиковыми файлами. Полистал их, выдернул из одного черно-белую карту, явно лишь часть большей схемы.

— База Жилина здесь, — ткнул он пальцем в один из кружков.

Вокруг этой точки обнаружилась еще пара десятков пометок, и я приуныл.

— Тем, а ты знаешь, кто именно платит? По вашей бухгалтерии это как бабки от Жилина проходят?

— Смеешься? — фыркнул хозяин кабинета. — Нет, конечно. Это так просто не отследить. И не так просто — тоже.

— И как мы нужную точку вычислим?

Возле каждой из отметин были приписаны какие-то цифры — возможно, ежемесячная плата за услуги.

— Не паникуй, все просто, — успокоил меня Артем. — Кружочки — это точки, которые надо опекать. Ты ведь не запомнишь координаты, правда?

— Да куда они мне впились? Мне человека найти надо!

— Кружочки с крестиками — это не кружочки с крестиками, а зачеркнутые кружочки. Кто-то спалился. Тоже отбрасываем. Звездочки — сигналки, треугольники — лесорубы. Туда выезжаем по вызову… оперативно. Ничего незаконного, как видишь. Просто… дополнительные услуги.

— А восклицательные знаки?

— Сомнительные места, куда надо заглядывать почаще. Либо прихватим на горячем, либо… дожмем.

Я несколько воспрянул духом. В непосредственной близости от базы Жилина было только три отметки, не относившиеся ни к одной из перечисленных категорий.

— Тут незаконная свалка, — указал на одну из них Гельман. — Что ты ржешь? Знаешь, какие штрафы за это? Хлебное место.

— Вот не сомневаюсь даже.

— Здесь и здесь хутора из разряда «не беспокоить», но вот этот шальной. Мы его потихоньку разрабатываем на предмет грабежей на трассе. Доказательств нет, как только будут — прикроем лавочку.

— А пока берете деньги?

— Сами себе могилу роют, — подтвердил Гельман. — Жилин с ними дела не ведет с гарантией, мы бы знали. Смотри, они совсем рядом с трассой. А вот дальше, — провел он ладонью над картой, — дальше вотчина Жилина начинается. Вблизи базы без его ведома ничего не происходит. Вот твое место, не сомневайся. Больше ничего подходящего нет, я бы знал.

Артем переписал на вырванный из ежедневника листок координаты последней точки и пояснил:

— Служебную карту твой сосед получил, там сетка такая же.

— А что про хутор скажешь?

— Ничего, — прямо ответил Гельман. — Место глухое, проблем с ними никогда не было. Почему не хотят, чтобы к ним патрульные захаживали, — понятия не имею. Но просто так деньги никто платить не станет.

— А вот скажи мне, друг любезный, — прищурился я, — если Коля вдруг бы уломал своего непосредственного начальника поспособствовать расследованию, мы бы на эту точку вышли?

— Смеешься? — фыркнул Артем. — Лихачев человек новый. Полезный и авторитетный, но чужой. Он, может, о чем-то и догадывается, но догадываться и знать наверняка — две большие разницы. Ты меня понимаешь?

— Нем как рыба.

— Фактически, — продолжил Гельман, — всей информацией владею только я. У нас ведь не какая-нибудь «коза ностра» с доном во главе, каждый под себя гребет. Каждый сам договаривается и деньги себе в карман кладет. А я просто слежу, чтобы конфликтов не было, и снимаю процент в кассу взаимопомощи. Касса взаимопомощи, Слава, — так это называется. И если кто-то решит прикрыть лавочку, он очень сильно удивится, сколько патрульных выразит недовольство уровнем оплаты своего столь опасного труда. Но на самом деле — никто и не станет этого делать. Почему, думаешь, Дружина до сих пор на себя эти потоки перекинуть не попыталась?