Слово - Ирвин Уоллес

— И в чем же он заключается?

— Естественно же, что в родственном отношении Иакова Юста к Иисусу, — ответил монсиньор Рикарди. — Иаков называет себя братом Иисусовым, в то время как Матфей и Марк говорят о братьях и собратьях Иисусовых. Наши протестантские друзья предлагают нам понимать слово «братья» как кровных братьев, предполагая — не устанавливая это прямо, а только предполагая — что Иисус, Иаков, их братья и сестры понимались как результат физического союза между Марией и Иосифом. Для католиков подобное совершенно невозможно. Тут не может быть ни малейшей неопределенности. Насколько вам известно, мы верим в постоянную непорочность Марии. Со времен Оригена и ранних Отцов Церкви католики утверждали, что Иаков был старшим сводным братом Иисуса, ребенком Иосифа от предыдущего брака, сводным или, возможно, двоюродным братом. Короче, мы придерживаемся того мнения, что Дева Мария и Иосиф не имели супружеских отношений. Хотя нет никаких сложностей договориться о взаимоприемлемом переводе, поскольку в арамейском и древнееврейском языках слово «брат» не имеет единственно-определенного значения и может означать брата по отцу или матери, зятя, шурина, деверя, двоюродного брата, дальнего родственника, равно как и кровного брата. Чтобы там ни было, у нас обязательно будет католическая версия «Международного Нового Завета». Его Святейшество далек от того, чтобы игнорировать будущую значимость Евангелия от Иакова и его важность для многонациональной католической общности.

Удовлетворенный Ренделл вернулся к роли слушателя, в то время как остальные продолжили беседу. Постепенно Ренделл с растущим интересом начал осознавать, что разговоры за столом разделились. В течение довольно долгого периода все богословы: преподобный Вернон Захери, профессор Собрьер, доктор Траутманн и монсиньор Риккарди были заняты дискуссией о необходимости сохранения ортодоксальности церкви.

Доктор Захери считал, что возрождение религии под воздействием новой Библии сможет дать возможность организованной церкви укрепить свое положение в обществе и повысить свой авторитет. "До сих пор же мы были вынуждены отсиживаться, идти на компромисс с дьяволами радикализма и разложения, — стоял на своем Захери. — Хватит! Никаких более уступок, никаких компромиссов. Наша паства нуждается в авторитете традиций и в дисциплине. Мы обязаны вновь навязать доктрины и догмы. Сейчас мы отдаем все силы распространению Нового Завета и должны быть уверены в его непогрешимости. В наших проповедях мы должны по-новому интерпретировать Воскрешение на основании писаний святого Иакова, ясно давая понять, что это было Божье деяние, Божье воплощение. Мы обязаны подчеркивать необходимость братской любви, прощения грешников и обещания загробной жизни.

Профессор Собрьер соглашался с Захери, хотя и в не таком помпезном стиле. Он сказал:

— Если можно, я процитирую своего земляка, французского философа Мари-Жана Гюйо: «Религия без мифа, без догмы, без культа и ограничений — это не более чем разврат… Религия — это социология, понимаемая как физическое, метафизическое и этическое разъяснение всего сущего».

Доктор Траутманн изложил собственные, еще более консервативные взгляды:

— Я согласен с тем, что обряды и ритуалы чрезвычайно важны. Но я склонен считать, что наивысший приоритет церковь должна отдать литургической музыке и хоровому пению, что чтение Библии во время служб должно вестись на латыни, а не каком-либо современном, свойственном данной местности языке. Я стою на том, что это, равно как повторение индуистских или буддистских мантр, может привести к мистическому переживанию, поощрить медитацию, дать нашим верующим скорее чувственные, чем умственные заключения относительно Единства Верховного Бытия. Короче, хотя Евангелие от Иакова и предлагает нам новый образ Господа нашего, что рационалисты смогут воспринять и с чем смогут согласиться, мы не можем низвести Его до преходящего мирского персонажа — но обязаны напоминать нашей пастве, что только лишь через Него и через Его церковь можно найти ответы, касающиеся вопросов нашего рождения, бытия, ухода и окончательных таинств.

Ренделлу удалось заметить, что внимательно слушавшие издатели, придавали этим вещам гораздо меньшее значение. Месье Фонтэн, издатель из Франции, вмешался в рассуждения богословов:

— Господа, если я правильно вас понял, вы собираетесь полностью обновить бастионы старой церкви. Но, если вы воспользуетесь толчком, данным «Международным Новым Заветом», для возврата к традиционализму, то сделаете серьезную ошибку. Активные фракции в церковных кругах не удовлетворятся этим, и очень скоро завоеванные территории будут вами потеряны. И, естественно, вновь укрепленная ортодоксальность вместе со вновь открытой Истиной послужат средством нападения на вас.

Какое-то время дискуссия топталась на одном месте, а потом богословы вновь втянулись в собственные разборки, на сей раз касающиеся символической ценности новооткрытых речений Христа, записанных его братом, Иаковом Юстом.

Издатели, как отметил Ренделл, прислушивались к ним, но затем их внимание пошло на убыль. Они попросту отдыхали, сидя в своих креслах. На богословов они поглядывали как на болтунов, подсчитывающих, сколько ангелов может разместиться на острие иглы. Постепенно Дейчхардт, Уилер, Фонтэн, сэр Тревор и Гайда перехватили нить беседы и монополизировали ее. Их реплики касались чисто деловых, коммерческих вопросов, проблем инвестиций и рекламы.

Сэр Тревор Янг казался озабоченным:

— Эта находка будет иметь капитальное значение для церквей, но я опасаюсь того, что между различными конфессиями из-за этого могут произойти столкновения. Большинство церквей, насколько нам известно, наш Новый Завет примет, но вот другие могут и не принять. Должно пройти целое поколение, чтобы проявился полный эффект нашей пересмотренной Библии, и это меня беспокоит, поскольку любая полемика может привести каждого из нас к банкротству. Нам нужна солидарность. Мы должны ошарашить верующих, пока какая-либо противоборствующая группировка не сможет сформироваться и доставить нам массу неприятностей.

Доктор Дейчхардт дружески поворчал на сэра Тревора за его сомнения в коммерческом успехе новой Библии в Великобритании.

— Вы, сэр Тревор, и Джордж Уилер у себя и понятия не имеете, с какими препятствиями мы имеем дело в Германии. Вы хоть можете напрямую обращаться к публике со своими статьями и объявлениями в сотнях ваших религиозных еженедельников и ежемесячников. В Германии же у нас имеются две самые сложные, можно сказать, самые мощные, преграды. Первая — это Лютеранская Библия, которой пользуются в большинстве из наших одиннадцати земель. Второе препятствие — это то, что Лютеранская Библия печатается исключительно лишь членами Союза Библейских Обществ. Для того, чтобы эти издатели приняли наш «Международный Новый Завет» я должен буду просить оставить их собственные дела, которые приносят им доход. Чтобы избежать неприятностей, нам следует заключить взаимовыгодный договор с Союзом.

— Вы понапрасну беспокоитесь, Эмиль, — ответил на это британский издатель. — Да не будет у вас в Германии никаких хлопот. Как только там узнают про новое Евангелие, про новые открытия, они тут же с воплями затребуют наш «Международный Новый Завет». Они сразу же решат, что их Лютеранская Библия неполная, устаревшая, и, следовательно, ее нужно заменить. Ваш Союз Библейских Обществ еще сам будет спонсировать и распространять наше издание. Можете мне поверить, даю вам слово. Как только ударят рекламные барабаны — а мистер Ренделл должен проследить за этим — требования общественности снесут всякую преграду. Гораздо большее беспокойство у меня вызывают как раз церковные разногласия.