Грядущие войны Китая. Поле битвы и цена победы - Питер Наварро

Ли Чжанпинь, секретарь комитета Коммунистической партии Китая одной из деревень провинции Хэбэй[315]

Для руководства КНР нет более путающей перспективы, чем массовое восстание крестьян. В конце концов именно такой крестьянский «степной пожар» и привел к власти Мао и его людей. Тем не менее, несмотря на весь ужас подобной перспективы, руководство Коммунистической партии не делает практически ничего для умиротворения китайской деревни. Напротив, его сегодняшняя политика усиливает смуту за счет насильственных переселений, нарастающего налогового бремени, полного отсутствия борьбы с коррупцией и невнимания к вопросам окружающей среды. Все это создает крайне убогое окружение для повседневной жизни крестьян.

Проблемы китайского села усугубляются тем, что во многих районах происходит резкий рост уровня «мафиозного управления». Этот термин относится ко все более укореняющейся практике найма местными чиновниками бандитов для насильственного сбора налогов и подавления крестьянских выступлений. Процесс зашел настолько далеко, что иногда авторитетные преступники назначаются главами сельских советов.[316]

Ярость нищих масс

Самосожжение в знак протеста — одна из сильнейших форм протеста в Китае, и именно поэтому даже самые отчаявшиеся люди прибегают к ней крайне редко. Однако за последние семь недель как минимум трое несчастных попытались покончить с собой именно таким образом. Причина одна: насильственное выселение из домов для расчистки места под коммерческие проекты.

The Economist[317]

Чиновники Коммунистической партии идут в авангарде процесса расчистки земельного пространства для капиталистического развития страны, обеспечивающего устойчивый экономический рост и занятость населения. При этом настоящей проблемой становятся не сами факты выселения, а то, какой коррупцией это сопровождается. В большинстве случаев местные чиновники работают на два фронта. Сначала они берут взятки с предпринимателей за выделение земельных участков, а затем уводят из казны на личные счета компенсационные выплаты, причитающиеся переселяемым гражданам. Еще одной искрой, способной в любой момент воспламенить пороховую бочку народного гнева, является то, что переселенцы крайне редко получают адекватную замену отбираемому у них жилью.

В некоторых случаях глобальные переселенческие программы сопровождают реализацию масштабных государственных проектов. Классический пример этого подхода — самая большая в мире плотина «Три ущелья», перекрывающая Янцзы в провинции Хэбэй недалеко от Чжэнцина. Ее строительство, начавшееся в 1994 году, изначально предусматривало переселение более 2 млн человек. Шанхай, готовящийся к выставке «Экспо 2010», с 2000 года ежегодно переселяет около 80 тысяч человек, а в 2007 году планирует переселение свыше 400 тысяч жителей.[318]

Однако такие «переселения народов» — лишь верхушка айсберга. В каждом городе, поселке и деревне Китая местные чиновники бесконтрольно продают права землепользования без переговоров с теми, кто проживает на этих территориях. На освобожденных участках инвесторы возводят все — от автострад и гидроэлектростанций до дорогостоящего жилья и супермаркетов.

Выселение крестьян с исконных мест их проживания — процесс сам по себе очень негативный. Но еще хуже то, что коррумпированные чиновники расхищают средства, предназначенные для выплаты компенсаций. Именно безнаказанная возможность «бюджетной экономии», а зачастую — и личного обогащения, является дополнительным стимулом для набирающего силу процесса изъятия земли у крестьян в пользу частных и корпоративных инвесторов.

У нас, крестьян, зачастую нет средств даже для того, чтобы нормально питаться. А самый мелкий поселковый чиновник в состоянии позволить себе собственный дом и машину. Это очень обидно. И мы вступаем с этим злом в борьбу.

World Wide Socialist Web[319]

Почти 60 % населения Китая занято в сельскохозяйственном производстве. Среднегодовой доход китайского крестьянина составляет 400 долларов и практически не растет. Большая часть крестьян ведет хозяйство на очень маленьких земельных участках, едва позволяющих свести концы с концами.[320]В лучшем случае урожай дает возможность прокормить себя и свою семью. Однако шансы на хороший урожай тают год от года под натиском все учащающихся засух, загрязнения воды, воздуха и почв и эрозии плодородного слоя.

Но куда большей бедой для китайского крестьянина стало нашествие армий местных чиновников, стремящихся выжать из них налоги. Тяжелое налоговое бремя казалось бы легче, если бы сельчане знали, что их деньги идут на финансирование услуг для них же самих. Но всем известно, что собранные средства уходят прямиком в карманы местных партийных чиновников.

Пока крестьяне в поте лица трудятся под палящим солнцем, эти «руководители» проносятся мимо них в дорогих лимузинах, досыта едят на роскошных банкетах, развлекают любовниц в пятизвездных отелях и посылают своих единственных отпрысков, прозванных «маленькими императорами», в частные школы — и все это за счет китайского народа.[321]Как отмечалось в Washington Post, примерно «четверть всех доходов казны на самом деле уходит на личные нужды чиновников всех уровней».[322]Крестьянин Дэ Чжонгэн говорит: «Наши дома стоят 30 тысяч юаней, а их дворцы — 300 тысяч».[323]

Значительный объем средств, похищенных из бюджета и полученных от множества других преступных видов деятельности, оседает на счетах крупных зарубежных банков. Как отмечает журнал Maclean 's, «на офшорные счета из Китая ежегодно уводится свыше 60 млрд долларов. Коррупция наносит удар не только по экономическому процветанию КНР, но и по самой легитимности правления Компартии».[324]