Король Драконов: сильнее смерти - Константин Фрес

— Хвала магии, ты проснулся! — воскликнула она. — Я насилу нашла тебя в этом буране! Ты чуть не замерз! А твой конь почему-то отказывался идти за мной… Я пыталась сманить его морковью, но ее хватило ненадолго…

Слушая путанные, сбивчивые объяснения Ежинки, Демьен с облегчением рассмеялся. Горстью ухватив с плеча снег, потер им лицо, прогоняя остатки дурмана.

— Ты настоящий друг, лесной эльф! — воскликнул он, склонившись и протянув руку девушке. — Нет, лучше — ты спасительница моя. Что бы я делал, если б на свете не было такого славного светлячка, как ты? Давай, влезай ко мне в седло. Я вижу, ты замерзла, так вот я отогрею тебя под своим плащом.

Девушка зарделась и потупила взор, застеснявшись от добрых слов, что наговорил ей Король, но руку ему подала, и тотчас же оказалась на коне, рядом с Демьеном. И он обнял девушку, накрыл ее полой своего плаща и прижал к себе.

— Снова ты спасешь меня, — произнес Демьен, чувствуя, как Ежинка льнет к нему и замирает от тихого счастья — быть рядом с ним. — Снова выручаешь.

— Я не могла иначе, — прошептала Ежинка. — Я слышала… я чувствовала тебя здесь, в лесу. Я слышала, как ты едешь ко мне и вышла встречать. Но тут метель…

Демьен засмеялся, бережно обнимая девушку, прижимая ее к себе.

— Да, ты права, мой маленький эльф, — ответил он, осторожно целуя ее тонкие светлые волосы. — Я ехал к тебе, и снова за помощью. Кажется, во всем королевстве ты — самая сильная.

— А что такого особенного я могу сделать для тебя и для всего королевства? — изумилась Ежинка. Демьен тотчас стал серьезен, заглянул в ее кроткие глаза.

— Мы нашли Королю Зимы невесту, — ответил Демьен. — Но уж больно строптивую. Да и жребий ее что-то невнятное говорит. Поэтому решили, — Демьен слегка замялся, — Осень обмануть. Нарядим тебя; Осень увидит, что старика Зиму не победить, и отступит. Ты особенная; ты волшебная. Ты видишь Осень, и Зиму ты не боишься. Никто, кроме тебя, не подойдет на эту роль. Можно было б Уну попросить, но слишком она… яркая. Ее узнают. И если спросят про Аргента, она не сможет солгать. Даже если я прикажу. Солжет ее язык, но не газа и не сердце. А тебя мы нарядим, нарумяним тебе щеки так, что ты на себя не будешь похожа. Осень — глупая и невнимательная, она не заметит подвоха.

— А ты уверен? — с сомнением в голосе произнесла Ежинка. — Сработает ли этот план?

— Другого у нас нет, — признался Демьен.

— Я слышала, — задумчиво произнесла Ежинка, — что существует какая-то клятва… после которой нельзя уже ничего изменить.

— Нет, — мягко сказал Демьен. — Тебе не нужно будет произносить ни слова из этой клятвы. Клятвы святы; и я не из тех, кто нарушает священные слова. И тебя на это подбивать не стану.

— Если ты хочешь, — задумчиво произнесла Ежинка, — я могла бы …

— Нет! — снова повторил Демьен, но уже твердо и поспешно. — Я не приму такой жертвы от тебя. Нет; я не допущу этого. И если наш план провалится, мне легче будет ввязаться в драку, чем действительно отдать тебя Зиме.

— Даже если на кону целое королевство? — простодушно удивилась Ежинка.

— Даже если на кону целое королевство, — ответил Демьен серьезно. — Ну, так ты согласна?

— Конечно, — ответила Ежинка. — Разве могу я отказать тебе, молодой Король?

Однако, за этими разговорами Демьен вспомнил и о Дереке. Он должен был следовать за Королем, однако, Белого Принца нигде не было видно.

— Неужто заплутал? — забеспокоился Демьен, оглядываясь кругом. — Замерз?! У него-то нет такого светлого эльфа, как у меня!

— Так посигналь ему, — ответила Ежинка. — Вот. Возьми мой лепесток, — она раскрыла ладони и протянула Демьену призрачную магическую фиалку, распускающую нежные лепестки. — Закинь ее повыше. Он увидит, и придет сюда.

Демьен послушался; в его руках появился магический лук, он натянул позванивающую волшебство тетиву, а Ежинка положила свой цветок на самый кончик магической стрелы.

Отпущенная, стрела голубым лучом взлетела к хмурым небесам, и там, под тяжелыми облаками, расцвел огромный, как фонтан салюта, цветок. Он осветил собой весь лес и осыпался серебряным дожем на Демьена и Ежинку.

— Должен заметить, если сбился с пути, — произнес Демьен.

Так и вышло.

Не прошло и нескольких минут, как на занесенную снегом тропу выехал Дерек.

— Слава магии, ты не замерз! — воскликнул Демьен.

— Замерз? — переспросил Дерек. — Наверное, это невозможно, если со мной такая поддержка.

Только сейчас Демьен увидел, что в седле за спиной Дерека сидит сбежавшая невеста Короля Зимы и обнимает его плечи лебяжьими крыльями. Она испуганно посматривала на Короля, словно опасаясь, что он ухватит ее, стащит с коня и насильно поволочет Королю Зиме. Но Демьен лишь покачал головой.

— Не передумала? — спросил он. — Смотри — вот смелая девушка, готовая даже собой пожертвовать, если надо. А ты что же?

— А я жить хочу, — пробубнила Снеженика, прячась за спиной Дерека. — Страшно умирать, когда тебе совсем мало лет.

— Не принуждай ее, — мягко произнес Дерек. — Не нам ее судить, правда. Вот так шагнуть, и отдать свою жизнь — это не всякий храбрец решится. Не знаю, смог бы я так сделать. Так что не мне просить этого от маленькой девчонки.

— Эх, — с досадой произнес Демьен, — насколько все сложно!

Но спорить не стал.

— Я могу, — боязливо произнесла Снеженика, — помочь вам нарядить ненастоящую невесту… и научить ее, как вести себя.

— Ну, хоть что-то, — ответил Демьен печально.

— Тогда поспешим! — оживился Дерек. — Потому что Осень наступает. Я не замерз в лесу только потому, что там все растаяло и стало тепло. Слуги Осени собираются на последнюю, решающую битву.

— Мы должны ее выиграть! — горячо ответил Демьен. — Мы должны покончить с ней!

***

Осень неистовствовала и выла где-то за стенами, хлестала дорожки дождем, ожидая, что на них отпечатаются следы беглецов, но напрасно. Еще до того, как она в ярости смыла своим дождем все следы, Аргент утащил Пустоту в какую-то странную нору, большую — в ней даже он передвигался, чуть пригнув голову, — и выложенную изнутри черным старым кирпичом.

Раненную Пустоту, почти потерявшую сознания, он тащил подмышкой, как куклу, прикрывая ее болтающиеся руки и ноги плащом-невидимкой. Едва оказавшись вне досягаемости Осени, он свалил Пустоту на пол, как куль с тряпьем, и склонился над нею.

Осколки маски разъехались, глубокие черные трещины разделяли их. Из черного провала вывалившегося глаза выглядывала чернота — бесконечная. Алчная, пугающая. Чтобы не смотреть в эту мертвую бездну, Аргент торопливо выдернул из плаща черный бриллиант, очень крупный, и приложил к глазнице, шепча заклятье. Фарфоровая маска медленно срасталась, несколько раз мигнул черный пугающий глаз, но Пустота все равно дрожала, словно ей было нестерпимо больно.