ХЗ. характер землянина - Оксана Демченко

Сдав пост сменщику и отчитавшись, Билли покинул кабинет за полчаса до встречи и направился обычным маршрутом – обедать. Именно за едой он планировал повидать незнакомца. Вернее, он принял без возражений чужой план. И теперь шагал, просматривая снова и снова сведения о зоне питания гуманоидов, о сервисных коридорах, о работе систем экстренного оповещения.

Хозяином обеденного зала был человек. Готовил он божественно, хотя внешностью скорее напоминал грешника – жирноватый, с незначительным косоглазием и привычкой фальшиво, не по делу улыбаться.

Запах мешал думать о еде. Чертов запах так давно не навещал, что от его мощи мутило. Между тем, благополучие габа выглядело образцовым, и сеять панику на пустом месте Билли не желал. Вдруг его просто решил отравить жирный хряк из числа стажёров, дважды обозванный хряком вслух? Предположение нелепое ля взрослого мира, где гробить сослуживцев не принято,0 такие патологии сознания выявляются и корректируются в ранней стадии. И все же… и тогда это частный запах частного дела одного ут-габнора.

Вот и обеденный зал. В арке входа Билли споткнулся, с подозрением изучил носок своего левого берца. Габ-форма не предусматривает обуви типа берцев, но Билли настоял. Даже шнуровка должного вида и удобства, для дополнительной фиксации сустава. Протектор в точности армейский.

Нога не желала делать ни полшага вперед. Поэтому оставалось изучать берц и притворяться идиотом, доведенным скукой до одури служакой. Игль бы поверил, сам Игль… Ведь в настрое Билли не было и капли тревоги. Он тихо блаженствовал, ощущая себя старой мортирой, которую внезапная революций добыла на пару дней из музейного заточения. В недрах полутёмного зала кто-то малозаметный встал и махнул рукой. Приветствует и обозначает себя? Билли закончил инспектировать обувь. Разогнулся, начал переводить взгляд, чтобы оценить беду в лицо. Воняло несуществующим дерьмом до рези в глазах. Руки сами делали то, что надлежало.

– Водка, – сказал Билли, вроде бы разыскивая взглядом хозяина заведения. Подумал и добавил: – Дважды водка, Окей!

Угроза натянулась четко выверенными линиями. Собраны все параметры, важные для ее устранения: дистанция до эпицентра запаха, число посторонних, потенциально способных попасть в зону поражения. Общая оценка врага. Гуманоид. То есть оба таковы, причем второй вне поля зрения и он – смертоносен!

– Царская, – добавил Билли и погладил спуск.

Этот вид поражающего воздействия встроен лишь в его калаш. Окислитель контролируемо распылялся в активной фазе там, где укажет эмпатия. По второму слову приказа задействовался активатор. И сейчас…

В полутемном зале дико и страшно заорали на два голоса. Билли буркнул «снайперские», добил ближнего врага выстрелом в лоб. Метнулся в глубь зала, пробуя достать второго. При живучести свыше тридцати единиц ожог кожи, даже глубокий – короткий шок, а не смерть. Если времени хватит…

Ржавым ножом в сознание вошла чужая воля, вспарывая все слои приватности, как гнилую ветошь. Билли зарычал, перевел оружие в режим напалма и задействовал все средства защиты костюма, какие не включил прежде. Он сам был теперь в центре огненного шторма. Он катался и выл, сходя с ума от боли даже под опущенным лицевым щитком. Боль была союзником: она позволял остаться собой.

Когда худшее схлынуло, Билли немного полежал, копя силы. Кое-как заставил себя сесть. Зал полнился едким дымом. Надрывались сирены габ-системы, опознав пожар и угрозу жизни. Рядом, в трех метрах, лежал навзничь рослый гуманоид. Вероятно, он и вызвал на встречу… Билли остервенело протер лицевой щиток. Выругался старательно, грязно и с чувством. Он ни черта не видел наверняка. Он очень хотел бы не замечать и того, что посильно. Тем более не делать выводов… которые все – преждевременны и скоропалительны. Вот только труп без лица, как ни тормози себя в домыслах, вылитый Билли Вэйн. Второй номер, так сказать. Дохлый номер!

– Дерьмо, – резюмировал впечатления Билли.

То есть указал, что история не пахнет розами даже теперь. Жив конструктор неведомого плана: тот, кто слепил и направил сюда подделку. Цел и смог улизнуть кукловод – тот, кто привел копию и норовил влезть в мозг Билли-оригинала и смять волю, оставаясь вне опознания.

– Думай, Билли. Логика не вредна, окей? Давай, промни в мозгу пару новых извилин.

Билли ощупал голову, словно пальцами можно заложить в зудящую кожу складки поумнения. Запах отходов ослабел, но не иссяк. Сделался фоном. Постоянным, не имеющим направления.

– Тебя пасут, как скотину, – поморщился Билли. – Ты, похоже, ценная скотина, мистер Вэйн.

Это означало несомненно: в каюту вернуться нельзя. На связь выходить нежелательно. Оповещать о подозрениях габариуса или рано, или поздно… К тому же попадать под расследование пока неудобно. Уйдет время, развеются следы. Стрельба без предупреждения станет предметом пристального внимания, вытеснив за рамки рассмотрения саму причину такого поведения. Это если ему позволят выжить и давать показания. Второй из гостей, посетивших обеденный зал, вряд ли готов быть упомянутым в скандале, пусть и косвенно.

Изучение магазина с окислителем показало: остатка хватит на пару-тройку снайперских выстрелов. Придуманный последним режим «водка» выжрал слишком много ресурсов.

– Прошу разрешения на инспекционный облет габа, – ровным тоном сказала Билли автоматике.

Получил подтверждение уже на ходу, ныряя в черный ход. Быстро и не особенно ловко состряпал маршрут облета. Запросил данные по происшествиям в габе. Пожара и стрельбы в списках новых событий не значилось. Прочтя это, Билли сорвался в стремительный бег. Получил подтверждение готовности личной «Стрелы» к вылету. Втиснулся в узкий, как щель, люк. Пристегнуться – два движения. Задать цель – это можно и наугад, лишь бы не особенно далеко. Из прыжка надо выйти в сознании, с потерей не более пяти секунд на дезориентацию. Теперь запрет изменений. Строгий, чтобы и сам не мог отказаться, и даже большой босс Чаппа не перебил приоритет. Тикает отсчет. До срыва в прыжок – девять секунд. Много? Или он заплыл жирком покоя, научился паниковать? Или…

Ут-габрал Уэйн нацелили внимание систем на пирс рядом с личной «Стрелой». Дрогнул веком, недоуменно осознав – это что, нервный тик?

По пирсу, чуть шаркая и опираясь на изящную трость, шагала пожилая женщина. Билли «брал» ее всем существом эмпата, щурясь и впитывая так много, как может добротная губка. Женщина почему-то казалась похожей на учительницу из Алабамы, миссис Браун. Билли вспомнил себя восьмилетним пацаном, которым в школе гордились всего раз… тогда. Семья часто переезжала из-за работы отца. Школу он не помнил, свое место в классе тоже, как и ребят-соседей. Но миссис Браун с ее улыбкой – мягкой, озаряющей мелкие морщинки у глаз гордостью за ученика, способного не просто ответить урок, но и…

Из глаз брызнули первосортные искры, тело спружинило и рухнуло в кресло. Билли выругался, недоуменно озираясь. Оказывается, он отстегнулся от кресла и рванулся встать в рост! Он бы и к люку пошел, не понимая движения, но места так мало, что это невозможно. И все же сидеть он не в силах. Он так и не сказал тогда миссис Браун, он ведь должен был…