Пожиратели сознания - Фрэнсис Пол Вилсон

Сэнди ничего не мог понять.

Он нашел своего собеседника сидящим на высокой цепи, которая огораживала асфальт баскетбольной площадки. Едва только Сэнди приблизился, он снялся с места, сделав знак следовать за ним. На пару с ним Сэнди оказался в небольшой рощице.

— Почему здесь? — спросил он, оглядываясь и замечая, что они частично скрыты от остальной части парка. Ему стало как-то не по себе, когда он остался с глазу на глаз с этим человеком.

— Потому что твоя физиономия была в газете дважды на этой неделе. Как знать, когда кто-то опознает тебя?

— Да? — внезапно просиял Сэнди. Кто-то узнает его на улице. Вот классно! — Я понимаю… ну да, конечно… я понимаю, что вы имеете в виду.

Сэнди чувствовал, что мистер Хайд исчез. Похоже, что Спаситель снова стал доктором Джекилом.

— Так объясни мне, — сказал Спаситель. — Каким же образом ты собираешься изменить мою скромную преступную жизнь?

Сэнди поднял руку:

— Подождите. Первым делом объясните мне: что это за дела с вашей матерью? Она же не была ею.

— Но могла быть. Ей было бы примерно столько же лет, доведись ей пережить.

— Что пережить…

— Смерть.

Сэнди отчетливо увидел перед глазами надпись «ВХОД ВОСПРЕЩЕН» и посему перешел к другому вопросу, который волновал его.

— Ну ладно. Тогда скажите мне вот что: почему вы, человек, который, по всей видимости, избегает внимания, поступили таким образом?

Спаситель удивленно взглянул на него:

— А как иначе? Если бы он улепетывал где-то в стороне, я не стал бы бегать за ним, но он выскочил как раз перед нами. И дать ему удрать… было бы… ну как бы… — Он подыскивал слова. — Как бы я становился его сообщником… в ограблении маленькой старой леди. Вот так.

Сэнди уставился на него и испытал вспышку озарения, которая, похоже, прокладывала путь к общению с этим человеком.

— Думаю, что теперь я вас понимаю, — кивнул он. — Вы терпеть не можете беспорядка, но загнаны в угол в мире, где все из рук вон плохо.

— Никуда я не загнан.

— Да мы все в таком же положении. Но вы хоть что-то делаете.

— Ты с ума сошел?

— Вовсе нет. Посмотрите, что сейчас произошло. Грабеж. Это неправильно. Убедительный пример того частого беспорядка, который мешает нам жить.

— Это жизнь. Это происходит ежеминутно и каждодневно с того дня, как пещерный человек решил, что не хочет больше охотиться, и попытался стащить у своего соседа кусок бронтозавра.

— Но вы стараетесь, чтобы этого не происходило. Вы восстанавливаете порядок.

— Ты накурился или удрал из больницы? По твоим словам выходит, что я вроде как патрулирую улицы в поисках нарушителей. Я этим не занимаюсь. Хотя такие истории случаются у меня на глазах. Но он проезжал буквально рядом. Я понял, что должен сделать, и не думал, во что мне это обойдется. Абзац. Конец цитаты. Конец дискуссии.

— Но…

— Конец дискуссии.

— Вы когда-нибудь слышали о Ницше?

— Конечно. Это музыкант, верно?

— Сомневаюсь. Он был философом.

— Джек Ницше? Ну и ну. Обычно он лабал на пиано в «Камнях».

— Фридрих Ницше. Фридрих.

— Фред Ницше? Кто он такой? Брат Джека? Никогда не слышал о нем.

Он надо мной издевается, подумал Сэнди. Ну, конечно. Но у Спасителя было совершенно невозмутимое выражение, лица.

— Ницше скончался лет сто тому назад, — сообщил Сэнди. — Я изучал его в колледже. Вам конечно же стоит почитать его. В его «Воле к власти» вы получите ясное представление, кто вы такой.

— Ясное представление… то, что мне сейчас и надо. Обрести ясность. Слушай, оставим в покое философов и займемся нами с тобой. Что мне надо сделать, дабы ты исчез из моей жизни?

Сэнди показалось, что он получил оплеуху.

— Эй, послушайте, я всего лишь пытаюсь помочь вам.

— Думаю, оба мы понимаем, кому ты стараешься помочь.

— Черт побери, я могу вытащить вас с холода. Спаситель рассмеялся:

— Что ты можешь?

— На вас висит еще что-нибудь, кроме грабежа того магазина?

— К чему ты клонишь?

— Просто скажите мне.

— Нет.

— Вы уверены?

— Я старался впредь не привлекать к себе внимания.

Сэнди лихорадочно размышлял, с трудом справляясь с сердцебиением. Именно на это он и надеялся. Всего одно преступление — да, грабеж, но много лет назад, когда он был мальчишкой. Теперь он вырос, старается не высовываться и ни во что не впутываться. Беглец, пария, но когда законопослушные граждане оказались под огнем, когда их жизни угрожала смертельная опасность, кто закрыл их собой и спас? Этот человек. Этот преступник.

О боже милостивый, какое тут можно сделать кино! Надо обеспечить права.

— Я могу добиться для вас помилования! — выпалил Сэнди.

Спаситель сел на корточки и опустил голову на руки. Потер глаза.

— Вот уж не верю.

Он переполнен эмоциями, подумал Сэнди.

— Да, могу! Я могу начать кампанию. Заставлю вспомнить жизни, которые вы спасли в тот вечер. Как это вас не амнистируют!

— Легче легкого. — Спаситель посмотрел на него снизу верх. — Просто скажут «нет» — и все тут.

— Они не смогут сказать вам «нет». Вы не знаете силы прессы. Я заставлю их вернуть вас с холода.

Спаситель поднялся:

— С чего ты взял, что мне не нравится холод? Может, я гребаный полярный медведь!

— Не верю. Потому что никто не хочет быть никем, когда он может быть кем-то… настоящим кем-то!

— Ты впустую тратишь свое время. И мое тоже. — Он повернулся и стал уходить.

— Подождите! Вы не можете вот так взять и уйти! Это же шанс на всю жизнь!

— Может, для тебя. — Он даже не обернулся. — Меня это не волнует.

Встревожившись, Сэнди кинулся за ним. Он должен поговорить с ним, он должен убедить его. Но тут он остановился, осознав, что для этой цели ему никто не нужен. Он может самостоятельно вызывать мощную волну симпатии к Спасителю… и даже не придется ни на йоту отступать от истины.

Первым делом — кусок, в котором он расскажет, как у них состоялся еще один разговор со Спасителем и как этот человек признался, что единственная причина, по которой он остается неизвестным, кроется в том, что он преступник, находящийся в розыске. В подробности этого преступления Сэнди вдаваться не будет — еще не хватало, чтобы копы подняли свои архивы и вычислили Спасителя раньше его, — но он опишет его как достойного порядочного человека, виновного лишь в единственной ошибке молодости, который много лет назад скрылся от наказания, но на прошлой неделе сполна вернул свой долг обществу, вернул куда более убедительно, чем если бы сидел в камере, вернул тем, что спас жизни, а не провел годы в тюрьме. Затем он приведет рассказы других спасенных — начав с Бет. Далее он возьмет интервью у мэра, и у комиссара полиции, и у окружного прокурора. Он поставит перед ними вопрос: как насчет амнистии для героя? Неужели один плохой поступок, который он совершил, будучи подростком, перевесит его героическое поведение, доказывающее, что он изменился до мозга костей?