Вертикаль жизни. Книга 2. Несбывшиеся надежды - Семен Малков

Благодаря Казанцеву, он познакомился и с шефом снабженцев соседнего с их институтом международного аэропорта Шереметьево Олениным, с которым у Артёма поизошел памятный трагикомический случай. Дело было в канун Международного женского дня 8 марта. По этому поводу у них с Варей собиралась компания, и он обещал жене пораньше вернуться с работы. Артём уже приготовился уходить, когда ему позвонил Оленин.

— Привет, дружище! — сказал он приподнятым тоном, по которому было ясно, что начальник снабжения успел немного «поддать». — Поздравляю с праздником!

— Спасибо, Витя, но ты что-то путаешь, — насмешливо ответил Артём. — Ведь поздравляют сегодня женщин.

Оленин расхохотался и, отдышавшись, объяснил:

— Мы тут сидим с нашим прокурором, и он мне рассказал анекдот. Вот так же один звонит своему начальнику и поздравляет с Восьмым марта. Тот, как и ты, ему: «Я ведь не женщина». А он начальнику: «Не женщина, но б...дь порядочная!»

Снабжен ц снова аж зашелся от смеха.

— К тебе, конечно, анекдот не относится. И чтобы это доказать, приглашаю к нашему шалашу. У меня для тебя кое-что есть, и я пришлю за тобой машину.

Отказаться Артёму бьио неудобно, тем более, что знал: Оленин наверняка одарит его чем-нибудь по случаю праздника. «Ничего страшного. Приеду домой чуть позже, — успокаивая себя, подумал он. — Немного посижу с ними и смотаюсь, сославшись на то, что меня ждут дома».

Артём не ошибся. Оленин не только преподнес ему сувениры — красочный календарь Аэрофлота и парке-ровскую ручку в футляре, но вдобавок еще свежемороженого судака, достать которого тогда было трудно.

— Бери! Сувениров тебе понадобится много, чтобы ублажить оппонентов и членов ученого совета, — пошутил снабженец. — А рыбке твоя жена обрадуется больше, чем поздравлению.

Однако, если бы Артём мог предвидеть, какой ценой ему придется заплатить за эти подарки, то наверняка бы от них отказался. Но он вовремя не почуял роковую угрозу, которая исходила от стоящего на столе графинчика со спиртом, хотя у него уже был печальный опыт, полученный в Сибири. Они тяпнули его с Оленевым и местным прокурором, запивая водой, и закусывая лишь неведомо где добытыми Виктором свежими помидорами.

Забыв о коварном свойстве спирта спустя некоторое время валить с ног, Артём отправился домой, как ему казалось, в «нормальном состоянии». Он хорошо помнил, как велел остановить машину около своего дома и попрощался с Олениным, но благополучно добравшись до дверей своей квартиры, моментально «отключился».

— Представляете картину? — чтобы посильнее устыдить его, жаловалась при нем подругам, Варя. — Открываю я дверь и чуть не падаю в обморок! Дом полон гостей, все ждут хозяина, а он едва стоит на ногах, держа в руках азерток с календарем и огромного судака. Как донес до дома, понять невозможно. Только я их у него приняла, он сразу свалился без чувств.

— А что было потом? — не без ехидства интересовались подруги.

— Полный конфуз! — с негодованием отвечала она, бросив на мужа укоризненный вгляд. — Праздновали Восьмое марта без хозяина. Общими усилиями уложили его спать, и он так и не проснулся до ухода гостей.

Артём с Варей редко ссорились, но на сей раз она долго не могла простить мужу его унизительной оплошности и, почти месяц, едва с ним разговаривала. Никогда еще она не была так сильно в нем разочарована. В общем, минувший период в жизни Артёма напоминал «американские горки». Его успехи, взлеты и радости непременно чередовались с неприятностями и головокружительными падениями.

Но самым огорчительным было то, что в достижении главной цели — защиты докторской диссертации — фортуна то приближала его к финишу, то безжалостно отбрасывала на исходные позиции.

Дряхлеющим брежневским руководством все более овладевал маразм. Мало того, что страну разоряли продолжающаяся гонка вооружений и развернутая уже вовсю «всенародная стройка» БАМ. К длящейся уже много лет «холодной войне» Брежнев добавил «горячую», решив покорить Афганистан. Он забыл, что в истории это еще не удавалось никому, в том числе Британской империи во времена ее расцвета. Преследуемые цели лежали на поверхности, ибо эта страна занимала стратегическое положение и, завладев ею, можно было диктовать свою волю странам Персидского залива — основным поставщикам нефти.

В одночасье разрушив традиционно-дружественные отношения с южным соседом, которые поддерживались даже тогда, когда там правил шах, спецназ КГБ устроил в Кабуле государственный переворот, приведя к власти местных коммунистов. Тут же официальная пропаганда объявила о вводе в Афганистан «ограниченного контингента» советских войск, якобы для оказания интернациональной помощи его новому правительству.

Однако победные реляции длились недолго. Свободолюбивый афганский народ не пожелал подчиниться «шурави», как там называли русских, и очень скоро эта авантюра захлебнулась в крови советских солдат. Кремлевские горе-стратеги не учли не только уроки истории. Они не подумали даже о том, что все ведущие страны мира, и в первую очередь США, всеми средствами помешают им добиться своей цели, и народу, объявившему «джихад» — священную войну против оккупантов — окажут действенную помощь.

После того, как оттуда самолетами стали доставлять «груз 200» — гробы с телами погибших солдат, отдавших свою жизнь неизвестно за что, настроение советских граждан стало еще более мрачным. Вкупе с растущими бытовыми трудностями это неизбежно отражалось на семейных отношениях. Даже спокойная и уравновешенная Варя все чаще раздражалась по пустякам. А поскольку еще сердилась за то, что подвел Восьмого марта, срывала плохое настроение на муже.

- Я знаю, как важны твои научные дела, которые целиком тебя поглощают. Но я не могу управиться одна, — недовольно сказала она, вернувшись после неудачного похода по магазинам. — Всюду пусто, хоть шаром покати! Неужели последнее отправляют в Афган? И зачем затеяли эту проклятую войну? — Варя устало опустилась на стул. — Мне нечего приготовить на обед. Ты бы хоть немного побеспокоился!

— Войну действительно затеяли зря. Она окончательно нас разорит, — согласно кивнул Артём, чертивший плакат для доклада на кафедре ремонта в Киеве. — Но чем же я могу помочь тебе, Варенька? — он оторвался от своего плаката. — Мне же некогда стоять в очередях.

— А у меня, по-твоему, есть время? — взорвалась Варя. — Как ты можешь так говорить? Я ведь тоже работаю.

— Я ничего такого не говорил и сочувствую тебе, — миролюбиво отозвался Артём. — Но чем могу я помочь? В магазинах, чтобы что-то купить, надо в очереди стоять с утра, а я кончаю работу в шесть и еще полтора часа еду домой из Шереметьева.

— Но у вас в институте есть продовольственные заказы. Почему ты их не получаешь? — не успокаивалась Варя. — Может, в них и не густо, но все-таки мне было бы, наверное, полегче.

— Их на всех не хватает, поэтому приходится разыгрывать, как в лотерею, — неодобрительно хмурясь, ответил Артём. — А среди моих сотрудников есть многодетные. Мне неудобно участвовать, тем более, что я начальник.