Египетский манускрипт - Борис Батыршин

– Трудно, Курт? Может, вам поспать часок? Работы предстоит еще много, да и день завтра будет непростой. Вам следует восстановить силы.

Вентцель словно очнулся, взглянул на Семенова и сразу стал прежним – ни следа усталости, легкое высокомерие во взгляде и прусский орднунг в мельчайшей черточке лица…

– Спасибо, герр Семенофф, в этом нет необходимости. Скажите лучше, уже решено, кто отправится в порт?

– Да тут-то и решать особо нечего, Курт. – Олег Иванович уселся рядом с инженером и открыл блокнотик. – Семеро инженеров, счетовод из конторы – угораздило же его оказаться здесь! – пять женщин, среди них – жена герра Штайнмайера, двое немцев-десятников, ну и турки, конечно. Сколько-то гражданских, из гостиницы, потом уточню. Ну и мы с вами. Да, еще – француз-корреспондент, если, конечно, доживет до утра; мусье сейчас ошивается где-то за стеной со своим фотографическим аппаратом.

– Ну так и добирался бы в порт на своих двоих, раз такой храбрый, – совершенно по-русски буркнул Вентцель. – Только место займет, лягушатник.

Олег Иванович усмехнулся. Инженер, как и полагалось пруссаку, терпеть не мог французов и не упускал случая это показать.

– Дальше. В броневагонах кроме гражданских будет трое турецких офицеров. Оставлять нельзя; попадутся вогабитам – их непременно убьют. Всего выходит человек сорок пассажиров – кроме тех, кто будет на рутьере, это еще семеро. Ну и несгораемые шкафы из конторы – герр Штайнмайер не хочет их здесь оставлять: ценная документация, непорядок…

Вентцель усмехнулся. Штайнмайер, начальствовавший на строительстве, не вызывал у него теплых чувств. Однако обсуждать свое начальство с иностранцем дисциплинированный немец не мог.

– Герр Штайнмайер совершенно прав. Сохранить документацию строительства – наша первоочередная задача… после, разумеется, спасения европейцев. Видите ли, герр Семенофф, в этих шкафах – результаты геодезической съемки на всем протяжении будущей железной дороги. Эти материалы имеются лишь в нескольких экземплярах – и все они здесь, в несгораемых шкафах. Вы просто не представляете, сколько сил и денег ушло на эту работу!

Олег Иванович понимающе кивнул. Компания «Крафтмейстер и сыновья» уже три года вела изыскания для прокладки железной дороги от Басры на северо-запад. До сих пор сообщение между столицей Багдадского вилайета и этим важнейшим морским портом осуществлялось только по реке, посредством пароходов, курсирующих по Евфрату. Немцы чувствовали себя в Басре весьма вольготно – еще в 1874 году они, по заказу османских властей, построили в устье реки Фуо-Боас три артиллерийские батареи. Решение передать заказ на стратегическую железную дорогу немцам, а не британцам, далось трудно, и англичане не оставляли надежд так или иначе взять реванш. Так что к разговорам о том, что к мятежу вогабитов имеют отношение агенты правительства ее величества королевы Виктории, стоило прислушаться.

– К тому же, – продолжал Вентцель, – стальные шкафы принесут определенную пользу. Мы пристроим их вдоль бортов броневагона – и таким образом спрятавшиеся между ними люди получат отличное прикрытие от пуль.

– Это же не сейфы, – поморщился Олег Иванович. – Просто железные шкафы с двойными стенками и засыпкой из песка – от огня. Хотя от кремневых ружей, пожалуй, спасет. Да, простите, Курт, вы, конечно, правы…

Дверь вновь хлопнула, обдав находящихся внутри волной пыли и грохота. В комнату влетел Иван. Мальчик был с ног до головы перемазан копотью, ржавчиной, маслом и пылью. Из карманов жилета-разгрузки торчали мотки проволоки, железяки, ветошь. В подсумках при любом движении брякала железная мелочь. За поясом красовался устрашающих размеров французский ключ[42]; картину дополнял «галан» в кобуре, заткнутой (видимо, от пыли) промасленной тряпкой.

– Герр Вентцель, вас спрашивают. Прости, пап, – поправился мальчик, увидев рядом с инженером отца. – Начали крепить стальную сетку к боковинам котла – и спрашивают, какой оставлять зазор. Да, кстати, я вот подумал – может, этой сеткой заодно и вагоны сверху прикрыть? Сделаем сетчатые крыши, как на танк… как на «Марках» английских[43], ну, ты понимаешь… А то ведь уроды эти наверняка камнями кидаться будут, а вагоны сверху открыты…

Инженер, кивнув Ване, направился к двери, но вдруг остановился и повернулся к Олегу Ивановичу:

– У вас замечательный сын, герр Семенофф. Поверьте моему слову, из него выйдет толк.

Давно я так не уставал. Вернее сказать – «никогда»; марш-броски, которые устраивали нам на страйкбольных выездах, конечно, выматывали, но это была иная усталость. Во-первых, мы точно знали, когда это кончится и можно будет отдохнуть в теплом спальнике, а во-вторых – это было упражнение лишь на выносливость… ну и на крепкие ноги и спину.

Сейчас у меня болело все – руки, спина, ноги… и больше всего на мозг давило угрюмое ощущение накатывающейся беды. Спасибо пунктуальности и обстоятельности подданных Второго рейха – «промзона» обнесена крепким забором из привозных досок, с пропущенной поверху самой настоящей колючей проволокой. Когда мы спросили у герра Вентцеля, откуда такая диковина, тот ответил, что это – полезное американское изобретение, предназначенное для ограждения пастбищ; компания предписывает использовать его на своих объектах в диких странах, там, где приходится нести убытки из-за повального воровства. Аборигены – арабы, негры и прочие, – различаясь обликом и обычаями, были едины в одном: тащили со стройплощадок все, что плохо лежало, от лопаты до шпалы и запасного шатуна для паровоза.

Забор частично сооружен не из досок, а из знакомой до боли сетки-рабицы – я с удивлением узнал, что придумана она, оказывается, в Германии, причем совсем недавно – в 1878 году. Слава богу, «Крафтмейстер и сыновья» – контора передовая и охотно внедряет новинки. Так что на «хоздворе» имеются целые рулоны этой сетки.

Таская ее, я сорвал спину и ободрал руки – полдня мы спешно пристраивали вокруг котла шушпанцера[44]сетчатое ограждение, которое должно было удерживать мешки с песком. Только такое противопульное бронирование (блиндирование, как сказал немец-инженер) мы и сумели наскоро соорудить; листами котельного железа прикрыта только рубка рутьера и своего рода «воронье гнездо» – полукруглая площадка, приспособленная в носу рутьера. На ней красовалась некая помесь ужа с ежом – наскоро сляпанная турель с установленным на ней наконечником пожарного брандспойта. От наконечника шел коленчатый паропровод из медных труб, замотанный поверх металла несколькими слоями войлока и кожи, стянутых проволокой; паропровод уходил куда-то в недра паровой машины. По нему из котла подавался раскаленный пар – и человек за брандспойтом мог направить обжигающую струю в любую сторону, на расстояние примерно метров десяти – двенадцати; пар добивал и дальше, но уже не с тем «воспитательным эффектом» – попросту говоря, остывал. Помощник «парометчика» орудовал вентилем, перекрывающим паропровод; по команде наводчика он поворачивал здоровенное колесо, и паровая пушка начинала свою разрушительную работу.