Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

– Но это нелепо! – воскликнула она.

Потом, заметив, что стала центром всеобщего внимания, сказала:

– Почему вы так на меня смотрите? Это касается только меня… Впрочем, в этом нет никакого смысла!

Однако голос Настасьи дрожал. Артемий впервые увидел смятение на ее прекрасном холодном лице.

– Что все это означает? – спросил Владимир. – Объясни нам, боярышня!

– Да простит меня твоя милость, княже, но тут и объяснять нечего! – промолвила она голосом, срывающимся от едва сдерживаемой злости.

– Напротив! – настаивал князь. – Ты должна нам все объяснить, боярышня! Что означают эти загадочные и оскорбительные слова?

Настасья по-прежнему молчала, и Владимир добавил:

– Твой жених Стриго и ты – мои гости. Но ты благодаришь меня отнюдь не учтиво. На кого ты намекала?

– Да ни на кого, княже! – воскликнула Настасья, закрывая рукавом лицо. – Я никого не хотела оскорбить.

– Прошу, княже, выслушать меня, – неожиданно вмешалась Мина, подходя к Владимиру.

Покраснев до корней волос, она продолжила:

– Возможно, тебе неведомы некоторые обычаи русских девушек. Существует поверье, согласно которому невеста накануне свадьбы может узнать свое будущее, открыв наугад Псалтирь. Поверь, Настасья не хотела никого оскорбить, она просто пыталась узнать свое…

– Я не просила тебя выгораживать меня перед князем! – крикнула Настасья. – Не хватает, чтобы все думали обо мне невесть что!

Теперь, когда смысл поступка Настасьи стал ясен, все понимали, почему молодую боярышню охватило смятение. Гита подошла к Настасье и, ласково обняв за плечи, стала шептать слова утешения. Однако Настасья быстро отстранилась, качая головой. Гордость не позволяла ей принимать слова сочувствия. Она предпочла бы замять инцидент и забыть о нем. Гита умоляюще посмотрела на Владимира. Князь понял ее намек.

– Да простят меня мои гости! Мы задержались в библиотеке, – спокойно и любезно сказал князь. – Не правда ли, это развлечение достойно прекрасных молодых девушек? Некоторые не любят книги… Но зато все они любят платья и ткани, ожерелья и браслеты! Я обещал вам показать ярмарку. Золотых дел мастера и оружейники, лучшие купцы города ждут нас. Пусть мои дорогие гости выбирают на прилавках любые диковинки. Князь заплатит за все!

На улице Филиппос, уже оседлавший белую лошадь Артемия, с нетерпением ждал выхода гостей, болтая с Митьком и Василием. Испросив у Владимира позволения, двое приятелей присоединились к гостям, обрадовавшись неожиданному развлечению. На ярмарке они должны были следить за мальчишками со слишком ловкими руками, помогать иностранным гостям торговаться на по-русски… Но, главное, эти крепкие молодцы будут полезны в загоне с дикими лошадьми!

Артемий подумал, что и он бы охотно посмотрел на забаву, задуманную Владимиром. Однако он должен был проверить список ответных даров, которые князь собирался преподнести басилевсу. Вздохнув, дружинник принялся наблюдать, как конюшие помогали дамам и как греческие сановники садились верхом. Дождавшись момента, когда кортеж выехал через ворота крепостной стены на площадь перед храмом, Артемий направился в свой рабочий кабинет.

Вечерело, когда Филиппос и оба отрока, вернувшиеся с прогулки, присоединились к Артемию в беседке в саду Владимира. Беседка была расписана мотивами цветущих растений, птиц и животных. Подступающая ночная тьма пока не мешала восхищаться этим изящным строением, которое Владимир приказал возвести незадолго до приезда Гиты. Дружинники и мальчик уселись на скамье вокруг небольшого стола в центре. Артемий кликнул слуг и велел принести свечи и подать скромный, но сытный ужин, состоящий из мяса и пареных овощей.

– А как же пир Владимира? – спросил разочарованный Филиппос. – Разве мы не присоединимся к гостям?

– Два пира в день – это слишком для дружинника, – ответил Артемий. – Князь знает, где меня найти. Что касается тебя, то тебе хватит впечатлений на сегодняшний день.

Очень скоро Артемий, ужиная, слушал рассказ отроков о визите князя и его гостей на ярмарку.

– …Ряды, где продают пряности, столь любимые Владимиром, оставили чужеземцев равнодушными, – говорил Митько. – Хазарские, булгарские и арабские купцы в своих пестрых нарядах не произвели на них никакого впечатления, впрочем как и снадобья, жито и травы, которыми они торгуют.

– И неудивительно, – заметил Артемий. – Базар Царьграда – самый известный в мире! Диковинный для нас товар не произведет впечатления на наших гостей.

– И напротив, они, вытаращив глаза, смотрели на огромные рыбины, выловленные в Днепре! – вмешался Василий. – Князь обещал им подать сегодня вечером на стол карпов и стерлядь.

– В ряду, где торгуют кожами и мехом, – продолжал Митько, – Владимир подарил каждому по шубе на выбор: кунью, соболью и так далее… Они поступили в соответствии с присказкой наших купцов, которые говорят: «Воздвиженье кафтан снимает, а шубу надевает». Прилавки ломились от мехов, которые только можно найти в Смоленске. Разумеется, гостей не пришлось уговаривать!

– Все знают о щедрости князя, – заметил Артемий. – Но лучше расскажите о том, что произошло в загоне для диких лошадей. Владимир в нескольких словах поведал мне об этой истории, однако я хочу выслушать вашу версию событий.

– Василий, расскажи ты! – проворчал Митько. – Боюсь, я зайду слишком далеко, вспоминая о бесстыдстве боярина Стриго.

– Как знаешь, – согласился Василий. – Едва гости расположились на небольшом холме, возвышающемся над лугом, князь, Митько и я присоединились к загонщикам, которые должны были направить табун в сторону загона. Мы остановили лошадей в сотне шагов от холма, чтобы все могли наблюдать за этим зрелищем. Мы были вооружены арканами, в том числе и князь, который хотел подарить степную лошадь принцессе Гите. Владимир проявил необычайную ловкость. Ему удалось поймать великолепного черного жеребца и вскочить на него. Подарив жеребца Гите, он пригласил всех присутствующих мужчин последовать его примеру и доказать свою храбрость, укротив дикую лошадь. По закону степей лошадь принадлежит тому, кто сумеет ее взнуздать. Князь заявил, что тот, кто совершит такой же подвиг, станет владельцем животного.

Византийские придворные привыкли умащивать свои тела благовониями, носить драгоценности и плести заговоры в коридорах императорского дворца, а не упражняться на открытом воздухе! Венецианец тоже, по всей видимости, не привык к таким забавам. Однако он, будучи хитрым как лис, сказал князю: «Пусть твой подарок остается единственным и неповторимым, как драгоценности Феофано!» И тогда боярин Стриго имел наглость принять вызов!

Василий перевел дыхание, а Митько яростно ударил кулаком по столу, пробормотав несколько весьма нелестных слов в адрес Стриго.

– Молодой боярин зашел в загон. И хотя первая попытка ему не удалась, он все же поймал красивую гнедую кобылу и оседлал ее. Это было непросто, ведь кобыла совсем дикая.