Том 1. Стихотворения 1813-1820 - Александр Сергеевич Пушкин

унываю.

Виват, веселья бог младой,

  Семелы сын румяный!

Виват и пестун твой седой!

  Виват… и всякий пьяный!

После стиха «И пить давайте снова!..»:

Друзья! приятен звон струны

  Средь радостной пирушки,

Где, влагой пенистой полны,

  Стучат веселья кружки.

К БАТЮШКОВУ2

После стиха «Пера достойных твоего!» в рукописи:

Скажи по милости Графону3,

Ползком ползущу к Геликону,

Чтоб перестал писать, писать

И бедных нас морить со скуки.

Скажи ему, что наши внуки

Не станут вздор его читать.

Всё, всё позволено поэту:

Скажи всему, коль хочешь, свету,

Что Висковатов4 невпопад,

Уродов выставя на сцену,

Визжать заставил Мельпомену;

Что Клит6 был добрый человек,

Тихонько проводил свой век,

Своим домком спокойно правил

И жил без горя, без забот,

Покамест не печатал од,

Где здравый смысл вверх дном поставил,

Где вы навидитесь всего,

Где все чудовища геенны –

На жертву агнцы обреченны:

Где нет лишь смысла одного;

Что с горя ныне иссыхает;

Что неуклюжий славянин5,

Изменник ревностных дружин,

Варяжски песни затевает

Теперь на дудочке простой

И слогом древности седой

В деревню братьев приглашает.

Сошел с ума – и в пастухи!

Вот каково писать стихи!

ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ

В лицейской редакции после стиха «Плывет в сребристых облаках»:

    Плывет – и бледными лучами

    Предметы осветила вкруг.

Аллеи древних лип открылись пред очами,

    Проглянули и холм и луг;

Здесь, вижу, с тополом сплелась младая ива

И отразилася в кристалле зыбких вод;

Царицей средь полей лилея горделива

    В роскошной красоте цветет.

После стиха «И благотворный мир земле»:

    Достойный внук Екатерины!

    Почто небесных аонид,

Как наших дней певец, славянской бард дружины,

    Мой дух восторгом не горит?

О, если б Аполлон пиитов дар чудесный

Влиял мне ныне в грудь! Тобою восхищен,

На лире б возгремел гармонией небесной

    И воссиял во тьме времен.

К НАТАШЕ

Первоначально в стихотворении была еще одна строфа, заключительная:

Ах, Наташа, помни вечно

Нежности, любви закон:

Если радостью сердечной

Юности горит огонь,

То не трать ни полминуты!

Скоро, старостью согнуты,

Будем тихо мы бродить!

И тогда ли нам любить?

К ДЕЛЬВИГУ

В рукописи после стиха «Да я ж и виноват»:

Да ты же мне в досаду

(Что скажет белый свет?)

Стихами до надсаду

Жужжишь Икару вслед:

«Смотрите: вот поэт!..»

После стиха «Указывать перстом!»:

Когда б подобны были

Моим твои стихи,

То скоро б все забыли,

Что Пушкин за грехи

В поэзию влюбился,

Покою поклонился,

И ходит на Парнас,

И пишет в добрый час.

ОКНО

При обработке стихотворения Пушкин отбросил две первые строфы:

Где мир, одной мечте послушный?

Мне настоящий опустел!

На всё взираю равнодушно,

Дышать уныньем мой удел;

Напрасно летнею порою

Любовник рощиц и лугов

Колышет розой полевою,

Летя с тенистых берегов.

Напрасно поздняя зарница

Мерцает в темноте ночной,

Иль в зябких облаках денница

Разлита пламенной рекой,

Иль день багряный вечереет.

И тихо тускнет неба свод,

И клен на месяце белеет,

Склонясь на берег синих вод.

НАЕЗДНИКИ

В первоначальной редакции стихотворение имело следующее окончание, отброшенное при переработке:

Умолк – и мчится в бой кровавый.

Уже не возвратился он…

С его конем на поле славы

Его покрыл безвестный сон;

И утром юного поэта

Наездники в веселый час

За чашей дружного привета

В последний помянули раз.

ДРУЗЬЯМ

В первоначальной (лицейской) редакции стихотворение начиналось стихами:

Среди беседы вашей шумной

Один уныл и мрачен я…

На пир раздольный и безумный

Не призывайте вы меня.

Любил и я когда-то с вами

Под звон бокалов пировать

И гармонически стихами

Пиров веселье воспевать.

Но пролетел миг упоений, –

Я радость светлую забыл,

Меня печали мрачный гений

Крылами черными покрыл…

Не кличьте ж вы меня с собою

Под звон бокалов пировать:

Я не хочу своей тоскою

Веселье ваше отравлять.

Конец этой редакции утрачен.

Во второй лицейской редакции стихотворение начиналось:

К чему, веселые друзья,

Мое тревожить вам молчанье?

Запев последнее прощанье,

Уж муза смолкнула моя;

Напрасно лиру брал я в руки

Бряцать веселье на пирах

И на ослабленных струнах

Искал потерянные звуки…

Богами вам еще даны

и т. д.

ШИШКОВУ7

Лицейская редакция:

Шалун, увенчанный Эратой и Венерой,

Ты ль узника манишь в владения свои,

В поместье мирное меж Пиндом и Цитерой,

Где нежился Шолье с Мелецким и Парни?

Тебе, балованый питомец Аполлона,

С их пеньем соглашать игривую свирель:

Веселье резвое и нимфы Геликона

Твою счастливую качали колыбель,

    И ныне, в юности прекрасной,

С тобою верные сопутницы твои.

Бряцай, о трубадур, на арфе сладострастной

    Мечтанье раннее любви,

Пой сердца юного кипящее желанье,

Красавицы твоей упорство, трепетанье,

Со груди сорванный завистливый покров,

    Стыдливости последнее роптанье

И страсти торжество на ложе из цветов, –

Пой, в неге устремив на деву томны очи,

    Ее волшебные красы,

В объятиях любви утраченные ночи –

    Блаженства быстрые часы…

Мой друг, она – твоя, она твоя награда,

Таинственной любви бесценная отрада!

    Дерзну ль тебя я воспевать,

    Когда гнетет меня страданье,