Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

– Ну что ты… такая роль!.. Я мечтал, но не довелось… В этой пьесе я играл слугу. У меня были целых три строчки:

Мой господин, пора! На горизонте

Уже зари сиянье разлилось,

И кони бьют копытом в нетерпеньи…

Ингила округлила глаза, отшатнулась. Да кто же он, этот человек?

Дракон снижался, черный и тяжелый, как грозовое облако. Удары широких крыльев поднимали ветер, от которого задрожала листва на дереве.

Стая завыла, кинулась врассыпную. Но крылатый хищник оказался невероятно проворным. Скользнув над самой землей, он выбросил вперед лапы с длинными когтями, подцепил извивающееся бурое тело, перехватил пастью, встряхнул в воздухе… Верещание стало пронзительным, перешло в визг – и оборвалось.

– Прижмись к ветвям! – крикнул Керумик. – Он плохо видит!

Арлина распласталась на толстой ветке, боясь пошевелиться.

Может, дракон и плохо видел, но со слухом у него явно все было в порядке. Прервал погоню… резким, сильным движением развернулся… в два взмаха крыльев очутился под деревом… встал на четыре крепкие лапы, вглядываясь в листву…

Люди затаили дыхание. Они были уверены, что жуткий хищник слышит удары их обезумевших сердец.

Дракон поднял в воздух переднюю пару лап, вытянул вверх тяжелое тело, а затем начал подниматься на хвосте, как змея. Даже в эту ужасную минуту Арлина не могла не удивляться силе плоского хвоста, удерживающего в воздухе грузную тушу.

А потом изумление перешло какую-то запредельную грань и превратилось в ледяное спокойствие. Потому что дракон приоткрыл пасть и заговорил – внятно, выразительно, даже красиво:

– Мое зрение и впрямь оставляет желать лучшего, но я не понимаю, почему мой физический недостаток нужно обсуждать вслух, да еще в присутствии дамы?

Вытянутая клыкастая морда не шевелилась, словно кто-то другой говорил изнутри, из драконьего чрева. Громадный зеленовато-черный глаз в упор глянул на женщину.

– Но кого я вижу! Отважная Дочь Клана вновь посетила наши края! Какая честь для Подгорного Мира! Но почему – на дереве… и в столь несолидной позе?.. Как я догадываюсь, это Керумик затащил Волчицу на верхотуру? Прости его, высокородная госпожа, он глуп и вряд ли когда-нибудь поумнеет!

«Я сошла с ума, – равнодушно, словно не о себе, подумала Арлина. – На самом деле никто со мной не разговаривает, драконы вообще не разговаривают. Сейчас он меня слопает».

Дракон опустился лапами на землю, поднял вверх хвост, бережно обвил его гибким концом плечи закаменевшей, несопротивляющейся женщины. Арлина не успела вдохнуть воздух, чтобы заорать, как очутилась на земле. Мягкая хватка тут же разжалась.

– А тебе, молокососу, придется слезть самому, – адресовался дракон наверх. – Я с тобой возиться не намерен.

Раздался треск ветвей – и на землю обрушился Керумик. То ли неудачно пытался спуститься, то ли просто от потрясения сверзился с дерева.

– Цел? – поинтересовался дракон небрежно. – А по-человечески слезть было нельзя? – Громадная голова повернулась к женщине. – Не скажет ли моя госпожа, почему она взяла в проводники этого безнадежного недотепу?

– Я… а… м-на… – «вразумительно» отозвалась Арлина, потому что от нее явно ждали ответа.

– По-моему, меня не узнают. – В голосе дракона звучало огорчение. – Хотя это можно понять: я несколько изменился с нашей последней встречи. Позволю себе представиться: Эрвар Двойной Удар из Рода Тагиторш.

Арлина коротко, судорожно вздохнула и потеряла сознание.

Громадное гладкое крыло изгибалось удобно, словно спинка кресла. Арлина полулежала, расслабившись и глядя в низкое серое небо.

Все в порядке. Просто она забыла главное правило Подгорного Мира: ничему не удивляться. Здесь еще и не то может быть.

Дракон говорит, что он – Эрвар… То есть Эрвар говорит, что он – дракон… То есть… А, какая разница! Главное, никто не собирается ее сожрать!

А Керумик, чудак, что-то выспрашивает, что-то пытается понять…

– Я же тебе рассказывал про Узлы, – объяснял ему дракон своим красивым голосом. – Ну, где складки пересекаются, накладываются друг на друга…

– Я два раза был в таких местах, – отозвался Керумик. – Конечно, после того, как складки распутались. Ужас, что там творилось! Живое, неживое – все в кашу перемешано…

– А я в самый Узел угодил. До сих пор вспомнить жутко. Будто сила какая-то все протирает сквозь громадное сито: скалы, деревья, животных, меня… Тогда-то мой разум каким-то образом совместился с телом дракона, который барахтался рядом. Я себе тогда крыло сломал, бок ободрал… Когда все закончилось, понял: тут мне и сдохнуть. Летать-то не могу… К счастью, вокруг хватало мертвечины. Кое-как протянул, пока крыло не срослось… Видел свое человеческое тело… так, ошметки… Я, между прочим, и свой труп тогда сожрал, голод шуток не понимает. А как потом учился летать – вы бы это видели!

– Бедняга! – Голос Керумика дрогнул. – До чего ж тебе не повезло! Я так и чувствовал, что с тобой случилось что-то похуже смерти…

– Дурак! – с великолепным презрением отозвался дракон. – Таракан двуногий! Это мне-то не повезло? Может, это ты у нас знаешь, что такое облака под крылом? Или можешь любого врага пополам разорвать?

Волчице не понравился оборот, который принял разговор. Она завозилась, поудобнее устраиваясь на упругом крыле.

Над ней нависла огромная голова на гибкой шее:

– А вот и госпожа в себя пришла…

Голос доносился сквозь неподвижную решетку клыков, даже черный длинный язык не шевелился в такт словам.

Арлина соскользнула с крыла на землю, привычно вскинула руки – поправить волосы… и замерла, разом вспомнив все, что было.

– Эрвар! Ой, Эрвар, дорогой! У нас же такая беда! Аранша… ты помнишь Араншу? Мы с ней колдуна ловили, в ущелье с силуранцами сражались…

– Ну, помню. Славная деваха, смелая… А что с ней стряслось?

Путаясь и сбиваясь, перескакивая с пятого на десятое, Волчица рассказала обо всем. Она не щадила и не выгораживала Керумика.

А тот слушал ее рассказ без тени смущения, словно речь шла не о нем. Когда госпожа замолчала и дракон повернул голову к бывшему напарнику, парень с ухмылкой произнес:

– По-моему, все очень удачно получилось. Я думал, эта навязчивая стерва погибнет, не успев толком осмотреться. Но так, ясное дело, для всех лучше: Аранша жива, ее кормят, о ней заботятся… моя совесть чиста!

– Со-овесть? – задохнулась Волчица. – От кого ты слышал это слово? Не думала, что оно тебе знакомо!

Керумик усмехнулся и поправил под локтем мешок, чтобы усесться поудобнее.

– Я слышал это слово в детстве. От мамы. Но от нее же слышал и другое: моя медь дороже чужого золота. И еще: оттого, что сосед ест, я сыт не буду. И еще: чужую боль не отболеешь… Продолжать?