Сквозь века - Ксения Мирошник

— Довольно! — послышался крик Артура. — Взаимными оскорблениями вы Эдолин не поможете!

В коридоре все стихло, и инспектор стремительно вошел следом за мной.

— Чем помочь? — тут же спросил он.

— Мне нужен кипяток, — не поворачиваясь ответила я. — Ты можешь принести? Или послать за ним?

Густые брови экономки поползли вверх, и она смерила меня неодобрительным взглядом. Что-то дрогнуло в груди, но я отмахнулась. После того, что мы пережили с Артуром в последнее время, церемонии стали лишними.

Он осмотрелся и с подозрением взглянул на вошедших друзей, все еще не усмиривших гнев. Вероятно, посчитав, что оставлять здесь все без присмотра чревато новым скандалом, он отдал распоряжение миссис Додсон. Я услышала громкий выдох, а потом Уиннифред устремилась ко мне. Возможно, я что-то не так делала, поэтому подруга выхватила миску с травами и взяла все в свои руки. Мистер Гаррисон было подался вперед, но твердая рука друга остановила его.

— Вы хотите помочь сестре, мистер Гаррисон? — гневно спросила я. — Хотите облегчить ее страдания?

Мужчина поднял на меня глаза, и я снова распознала в них боль. Такую сильную, что мое сердце запнулось на мгновение.

— Мне не ведомо, за что вы так ненавидите магов, но ни я, ни моя подруга не причиним зла Эдолин. Я уже говорила вам, что могу помочь. Неужели эта злость настолько сильна, что делает вас слепым и глухим к мольбам сестры? Посмотрите на нее, Ноэль!

Во мне не осталось жалости, стоило увидеть прекрасные черты некогда очаровательной и еще совсем молодой девушки. Бледность ее пугала меня, а круги под глазами делали похожей на живой труп. Как же много сегодня трупов, я пошатнулась, но устояла на ногах. Артур мигом оказался рядом и поддержал за локоть. Чуть отстранив его, я продолжила:

— А теперь посмотрите на меня! Отриньте мою магию, все мои способности и ваши предрассудки! Вы доверяете Артуру? Вы верите мне? Верите?

Последнее слово я буквально прокричала, выбивая мистера Гаррисона из ступора. Мужчина посмотрел мне прямо в глаза и вдруг, неожиданно даже для самого себя кивнул.

— Хорошо, это очень хорошо! — сказала я, расслабившись. — Я знаю, что вы очень любите свою сестру и очень за нее боитесь. Уверена, что все ваши страхи и опасения обоснованны, но, не зная их сути, природы возникновения, я не смогу помочь полноценно, понимаете? Чем скорее вы примете нас и нашу помощь, тем скорее мы облегчим страдания вашей сестры.

Фредди уже поила Эдолин теплым отваром и шептала слова заклинания. Девушка кашляла все реже, ее искаженное муками лицо стало чуть спокойнее, мышцы расслабились. Но я знала, что не все так просто, знала, что отвара нужно много больше, а еще постоянный уход и внимание.

— Ноа, — одними губами позвала Эдолин, — прошу.

Мужчина подошел к сестре с другой стороны кровати и сел на одеяло, прижав руку сестры к губам. Моя подруга вмиг сменила гнев на милость. Я даже успела заметить блеснувшую слезу в ее глазах, прежде чем Уиннифред отвернулась.

— Ноа, — вновь прошептала девушка, — позволь… я расскажу. Я… не могу больше.

— Ты уверена? — спросил ее брат, уткнувшись головой в одеяло подле живота Эдолин.

— Да.

Голосок девушки звучал слабо, и между словами все еще прорывался ненавистный и буквально убивающий ее кашель.

— Иди, — сказала она, и слезы скатились из глаз Ноэля. — Тебе лучше уйти. Не слушай.

Но он никак не мог оторваться от сестры. Я видела внутреннюю борьбу, что происходила в душе мистера Гаррисона. Понимала, что решение сестры ему очень не нравилось, но он вынужден был согласиться ради ее блага.

— Артур, — попросила девушка, — уведи его отсюда.

Я посмотрела на инспектора и поняла, что моему бедному сердцу не будет сегодня покоя. Глубокое страдание отразилось на лице Артура. Он знал, о чем пойдет речь, точно знал и ужасно переживал. Сделав над собой усилие, инспектор подхватил друга под локоть и затворил за собой дверь.

О гнив еще немного отвара, Эдолин попросила посадить ее повыше на подушках и тихо сказала:

— Не гневайтесь на Ноа. Его боль еще свежа. Выслушайте меня, я расскажу нашу историю.

Мы с Фредди разместились по обеим сторонам от девушки, убедились, что ей удобно, и дали еще немного отвара уже после того, как Мэдди принесла кипяток. Дышала Эдолин тяжело, но кашель отступил. Пускай и не окончательно. В утреннем свете юная мисс Гаррисон выглядела милейшим созданием, которое изо всех сил борется с обстоятельствами и пытается смотреть им в лицо с гордо поднятой головой. У меня в груди отчего-то разрослась гордость за нее, и захотелось обнять девушку и крепко прижать к себе, чтобы никто и ничто больше ее не потревожило.

— Возможно, вы уже догадались, мисс Хоггарт, — сказала она, повернувшись ко мне, — что мы с Ноэлем внуки покойной графини Изольды Олридж.

— Признаюсь, эта мысль посещала меня, — ответила я искренне, — иначе как еще объяснить ваше положение в этом доме.

— Да, вы правы. — Девушка чуть приподнялась на подушках, немного спустилась ниже и снова легла. — Даже не знаю, с чего правильнее будет начать. Наверное, все же с самого начала. Лет пятнадцать назад, а возможно, и чуть больше моя бабушка буквально выдворила отца из этого дома. Я плохо ее помню, мне тогда было года четыре. В моей семье обсуждать это не принято, потому что папа не позволяет плохо говорить о графине. Если я правильно все поняла, то бабушка тронулась рассудком и с годами обзавелась навязчивой идеей. Ей казалось, что мой отец, то есть ее родной сын, хочет… ее смерти.

Девушка закашлялась на последних словах, поэтому Уиннифред подала ей новую порцию отвара.

— Не торопитесь, дорогая, — ласково сказала подруга, — вам вредно так много говорить.

— Я должна рассказать, — грустно улыбнулась Эдолин в ответ. — Я хочу, чтобы вы поняли моего брата.

Нежная сестринская любовь не могла меня не тронуть, поэтому я накрыла ее тоненькие горячие пальчики своей ладонью и кивнула, готовясь слушать.

— Итак. Мои родители пытались достучаться до пожилой графини, но тщетно. В один прекрасный день, а точнее в пасмурное холодное утро, она велела выставить сына из дома. Вместе со всей семьей.

— Какой ужас! — воскликнула Фредди, прикладывая руки к груди. — И куда же вы отправились?

— К родителям моей матери в Кэчстон.

— Но это же в другой стране! За многие мили от Аврии!

— Да, — печально согласилась девушка. — Мой отец был слишком горд, чтобы просить помощи у друзей, а мама настаивала на отъезде. Ей было очень больно, и, чтобы избежать лишних пересудов, она повезла нас на родину.

Эдолин перевела глаза на окно и ненадолго затихла. Ее тяжелое дыхание с хрипами и едва уловимым сипением звучало удручающе.