Сады Рэддхема - Лана Фиселлис

литературу, увлекались языками и искусством. Каждого я мог назвать поимённо с закрытыми глазами, потому что буквально сам их воспитывал. Подошедшего зовут Милиан.

– Мой Суверенный. – Он сгибается в поклоне, прижимая кулак к сердцу. – Мы нашли кое-что, что может показаться вам интересным. – Солдат не дрожит, его не трясёт так, будто он едет по кочкам в старой телеге; голос чёткий и внятный. – Под одной из упавших колонн я нашёл вот это.

Опускаю взгляд на раскрытые ладони Милиана и замечаю небольшую потрёпанную книгу и кольцо. Книга местами изорванная, мятая, но в этом нет вины хозяина. Скорее всего, он потерял её в суматохе. Принимаю находки из рук солдата. Кольцо я тут же прячу, а книжечка…

Она совсем небольшого размера – с лёгкостью уместится в кармане. Обложка чёрная, с красным квадратом посередине – со временем цвет потемнел и превратился в почти что бордовый. В темноте пытаюсь разглядеть нацарапанные внизу алого квадрата буквы. «А». Открываю книгу где-то посередине и невольно хмурюсь, тут же захлопывая её и убирая в карман камзола, к кольцу.

– У тебя есть что-то ещё? – видя, что Милиан не уходит, интересуюсь я.

– Да, Мой Суверенный, – выдыхает солдат. – По вашему приказу я отправил в лес нескольких людей. Если сбежавшие и есть, они вряд ли смогли далеко уйти.

– И?

– Им удалось найти небольшую группу беженцев. Девушка и двое парней. Мы отвели их в ваш шатёр. Если вы захотите с ними… – Я не даю ему договорить, широкими шагами направляясь в сторону шатра.

Пальцы ныряют в карман, оглаживая выцарапанную букву «А» на обложке с таким усердием, с такой силой, что палец начинает слегка покалывать от боли. Даже не заходя в шатер, я знаю, кого там увижу. Наверное, именно это люди и называют шестым чувством.

Замираю прямо напротив входа. Пальцы снова болезненно вжимаются в обложку, пока острые углы не царапают кожу ладони. Нет. Ни страха, ни волнения нет. Кажется, что за шесть лет я забыл эти чувства.

– Милиан, – шепчу я, и солдат выпрямляется, готовый принять приказ. – Когда будете писать доклад для Королевы, не упоминайте найденную книгу. И скройте то, что нашли девушку вместе с этими юношами. Напишите, что они насильно тащили её за собой. И ещё что-нибудь в этом духе. Только особо не увлекайтесь.

Милиан коротко кивает и отходит на шаг в сторону, пропуская меня вперёд. Подцепляю ткань, отодвигая её в сторону, и проскальзываю в шатёр.

Внутри царит полумрак. Я люблю ночь и с её наступлением стараюсь сохранять в помещении максимальную темноту. Когда возникает необходимость в «деловых» встречах, то прибегаю к помощи магов огня. Они прогоняют мрак своими сферами, и мои гости могут чувствовать себя комфортно. Сегодня решаю ограничиться свечами в тройном канделябре на рабочем столе. Так мрака достаточно, чтобы внутри у моих «гостей» похолоднело.

Шатёр большой, и кому-то это может показаться излишней роскошью. По сути же, большую часть занимает рабочий кабинет. Путешествия подразумевают бесконечное количество встреч и бумажных дел. Обычно мне приходится возить с собой просто огромные стопки бумаг, но сегодня пространство шатра занимает не макулатура, а беглецы.

Они стоят на коленях, руки заведены назад и крепко связаны, чтобы не возникло искушения воспользоваться своей силой. Любые попытки подняться или вырваться тотчас пресекаются. Я попросил, чтобы мои люди не проявляли жестокости к нашим… гостям.

Милиан не соврал: пускай на головы беглецов накинуты капюшоны от плащей, я сразу понимаю, кто из них юноши, а кто девушка. Их напряжение передаётся мне через тени. Они не боятся, нет. Эти люди, кажется, уже ничего не боятся. Но неизвестность заставляет их замереть в ожидании. Пальцы вновь находят книгу в кармане, сжимая её до ощутимой боли в ладони. Мне необходимо чувствовать боль – это связь с реальностью.

– Я ожидал, что мы встретимся при иных обстоятельствах. – Девушка посередине вздрагивает, стоит мне заговорить. – Твои бойкот и побег мало что решили. – Рука выскальзывает из кармана, сцепляясь с другой за спиной. – Ты и сама прекрасно должна это знать. Твои действия можно смело отнести к предательству. Ты знала, каковы будут последствия.

В несколько шагов настигаю предателей, присаживаясь около девушки на корточки. Она намеренно не смотрит мне в глаза. Она не боится – упрямится, скорее. Уж упрямства у неё больше, чем ума и здравого смысла. Не поднимает головы. Горделивая. Глупая. Подцепляю капюшон и откидываю его лёгким движением кисти. Чёрные волосы рассыпаются по плечам, как живая тьма. Как та неправильная магия, которой я владею.

Обманчиво ласково заправляю прядь волос ей за ухо. Указательным пальцем хватаюсь за её подбородок, вынуждая посмотреть на меня. В чёрных глазах искрятся алые молнии злости и гнева. Она всегда слишком очевидно показывает свои эмоции.

– Ты не так глупа, Агата, – шепчу я, продолжая сверлить её глазами – такими же чёрными, как у неё. – Я никогда не принимал участия в твоём воспитании, но не заставляй начинать это сейчас. У меня ужасные методы.

Её губы сжимаются в тонкую линию. На остром языке наверняка крутится тысяча проклятий в мою сторону. Я могу перечислить их и без помощи Агаты. Пальцы соскальзывают на её челюсть, сжимая достаточно ощутимо для того, чтобы она зашипела от боли.

– Мне нужна информация, Агата, – говорю я. – Куда пошла Селена? С кем она? Где она в данный момент?

В ответ – тишина. Что ж, у меня нет ни времени, ни желания играть в её игры. Хмыкаю, переводя взгляд на солдата в чёрной форме. Он стоит позади одного из юношей. Коротко киваю ему – он понимает меня без слов. Солдат хватает одного из пленных за локоть, рывком ставя на ноги, а затем толкает в сторону выхода. В глазах Агаты вспыхивает беспокойство.

– Что ж, моя дражайшая сестра, – практически шиплю я. – Всё-таки придётся показать тебе, чем будут караться твои молчание и упрямство. Наказание исключительно для твоих спутников. Я же хороший брат.

Вцепляюсь в локоть девушки; пальцы второй руки обхватывают её волосы, сжимая у корней, – чтобы она даже не думала отвернуться и не выучить свой урок. Я вытаскиваю её из шатра – Агата упирается ногами, но это ни к чему не приводит, только больше злит. Я уже говорил, что методы у меня отвратительные?

С несчастного юноши снимают капюшон и снова ставят на колени. Солдат прижимает его щекой к пню. Шершавая кора оставляет на коже пару царапин, но это лишь начало – впереди его ждёт кое-что похуже ободранной кожи. Мне достаточно просто кивнуть, чтобы