Опасные игры - Карина Хэлли

– Это долгая история, – прошипела я. – И ты не поймёшь.

– Объясни!

– Хорошо! – крикнула я. – Он мне изменил – пойдёт? Он был моей первой любовью, моей жизнью, и однажды я вернулась домой и… увидела это. Увидела такое, что моё сердце разорвалось пополам, ну и… я разозлилась. Я сделала бы что угодно, чтобы его задеть. Понимаешь? Я думала, что притворяюсь только я. И мне не пришло в голову, что он тоже может притворяться. Всё было ложью. Я так устала от лжи.

– Всё это из-за лжи? – спросил Кэмден.

– Всё это из-за любви, – ответила я, и моя нижняя губа задрожала. – Может быть, это одно и то же. Может быть, это одно и то же лишь в моём случае.

– Он причинил тебе боль. В ответ ты причинила боль ему.

– Попыталась, – сказала я. – У Хавьера нет сердца. Впрочем, то же самое ты думаешь обо мне.

Его глаза сузились до холодных щёлок.

– Именно это я думал о тебе, Элли. Бессердечная, безрассудная, эгоистичная, жестокая.

Он вновь начал стрельбу, когда я осталась без оружия. Я отвернулась, не желая, чтобы он видел боль в моих глазах.

Он придвинулся ближе, погладил пальцами мой подбородок, приподнял, вынудив меня посмотреть ему в глаза.

– Прекрасная, грустная, раненая, потерянная, – продолжал он. – Маргинал и шедевр, лгунья и любовница.

Казалось, он поедает меня взглядом. В моём сердце кружили бабочки, и их крылья были острыми, как бритвы.

– Я тебя ненавижу, Элли Уотт, – прошептал он, приблизившись губами к моим губам, – потому что всё ещё люблю тебя после стольких лет.

Меня будто ударило молнией. Крылья вонзились в меня, угрожая разрезать на куски. Кэмден сжал моё лицо обеими руками, стал целовать – страстно, жадно. Его губы пожирали мои, как языки пламени. Наши языки горели, зубы впивались в них, как акулы. Мои руки хаотично блуждали по его шее, плечам, спине, я притягивала его к себе и не могла притянуть достаточно близко. Он наклонился и поднял вверх подол моего платья; я обвила его голыми ногами.

Он ввёл в меня пальцы и двигался, пока я не стала скользкой от желания. Он целовал, облизывал и кусал мою шею, и с каждым моим стоном его горячее дыхание всё сильнее жгло мою кожу. Добравшись до кружевного выреза платья, он резко рванул его обеими руками и разорвал платье пополам. Оно повисло лоскутами на моих плечах, и теперь я осталась совершенно голая, но мне было всё равно.

Он целовал мою грудь и живот, ласкал языком мои бёдра, мучая меня, пока я не сжала ногами его голову. С громким стоном он впился в меня ртом, истекающим слюной, и я застонала в ответ, выгнув спину.

Почти доведя меня до оргазма, он внезапно оторвался от меня, расстегнул брюки и резко вошёл в меня. Я была более чем готова. Я сжимала его ягодицы, я обвивала его ногами, проталкивая глубже, глубже. Я не замечала саднившей татуировки, я двигалась с ним в едином ритме, всё быстрее, жёстче. Он прижимал меня к пробитому капоту, продавливая всё большую вмятину. Никогда в жизни у меня не было такого секса. Мне казалось, он вколачивает моё тело в металл.

– Твою мать! – вскрикнула я, когда мы кончили одновременно, и мой крик эхом отозвался в пустынном небе, распугав койотов. Он впился ногтями мне в ягодицы, в последний раз вонзившись в моё дрожавшее тело. Мои стоны выжали из него всё до последней капли; он излился мне на живот, и это было приятно моей разгорячённой коже.

Так мы лежали несколько минут, пока не стало холодно. Он поднялся, провёл пальцем по моим губам. Я поцеловала эти пальцы и улыбнулась, ощутив на них свой вкус.

– Мы окончательно разнесли машину, – пробормотал он, целуя меня в лоб и нос.

– Всем нужно иногда развлекаться, – ответила я, гладя его густые мягкие волосы. – Даже машинам.

Он нежно улыбнулся, обвёл меня взглядом. Я уже видела этот взгляд, когда мы лежали рядом на батуте, но не знала, что он означает. Теперь знала.

– Как ты можешь меня любить? – тихо спросила я, рисуя круги на его коже. – После всего, что я сделала…

Господи, когда он так улыбался, он был немыслимо прекрасен.

– Я никого больше не хотел так любить, – признался он. – Никто не заслуживает любви больше, чем ты.

Я не знала, что на это сказать. Не знала, что чувствовать. Моё сердце будто вплотную прижимали к груди, к горлу, к губам, растягивая их в улыбку. Я тихо, радостно рассмеялась. Он погладил моё лицо, посмотрел на меня. Мне не нужны были очки, чтобы увидеть искренность в его взгляде.

– Надеюсь, когда-нибудь я тоже смогу заслужить любовь, – сказал он.

Моё сердце разбилось, и острые осколки впились в нежное тепло, заполнившее меня изнутри. Я крепко сжала руками его голову, посмотрела ему в глаза.

– Конечно, Кэмден.

Я не могла сказать, когда это случится. Но это было неизбежно, а времени нам хватало. Во всяком случае, я на это надеялась.

Я отпустила его, он сел и выпрямился.

– Нам пора? – спросил он, читая мои мысли. Я кивнула.

– Мне нужно что-то надеть.

– Сейчас принесу тебе одежду. – Он застегнул молнию, отряхнул смокинг. Не считая галстука, который я развязала, он выглядел собранным, серьёзным, готовым к новым испытаниям. Он достал из машины шорты, рубашку и свитер.

– Аккуратнее с ногой.

Когда я оделась, оставив платье лежать на земле, мы сели в машину и поехали в новое место – какое, мы не знали и сами. Я смотрела в зеркало заднего вида, как платье трепещет на ночном ветру, чёрные крылья дрожат в чёрном небе.

Тогда

Девочка не планировала приходить домой рано. Хавьер заботился о ней и как следует обеспечивал, но не иметь работы казалось ей странным. Ещё и потому, что он был не мажором, получившим щедрое наследство, а преступником, зарабатывавшим деньги нелегальными способами.

В чём-то девочка доверяла своему возлюбленному, в чём-то обманывала его и сама. Конечно, она не брала у него денег, но свою выгоду в их отношениях видела. Она всё ещё надеялась, что он познакомит её со своим боссом Трэвисом, человеком, много лет назад разрушившим её жизнь. Но время шло, и жажда мести становилась всё слабее. Быть любимой Хавьером, любить Хавьера – вот что было важнее, чем злость. Впервые за очень долгое время кто-то сумел унять её боль.

И поскольку она не могла полностью зависеть от Хавьера, поскольку чувствовала, что он и так дарит ей слишком много прекрасного – романтики, внимания и чудесного общения – она решила устроиться на работу официанткой в местный бар. Она работала лишь по выходным, но это не имело значения, потому что у Хавьера не было чёткого рабочего графика; ломать пальцы и поставлять наркотики можно было в любое время дня и ночи.

В тот день, в день, когда всё изменилось, девочка пораньше ушла домой. В кухне случился небольшой пожар, и пришлось прикрыть её во избежание несчастных случаев. Девочка села в свой «Шевроле», который до сих пор водила, хотя машина Хавьера ей очень нравилась, заехала в мини-маркет, взяла шесть банок пива. Хавьер в последнее время был мрачным – почему, она не решалась спросить – и она подумала, что он будет приятно удивлён. Они любили выпить пива, сидя на белоснежном песчаном пляже и глядя, как катятся волны – правда, уже давно не проводили время таким образом. Размышляя, почему они перестали делать то, что приносило им обоим радость, девочка подъехала к дому.