Синдзю - Лора Джо Роулэнд

— Может, позволим Токугава превратить нас в собачьих охранников или бюрократов?

— Нет! — грянули двадцать голосов.

— Тогда нужно действовать без промедления. Только с оружием в руках мы восстановим честь и славу наших кланов!

«Что-то не так», — подумал Сано. Дефилирование по платформе, металл в голосе, театральные жесты, сверкание глаз — все было чересчур. Господин Ниу играл, пользуясь тем, что зрители озлоблены против Токугава. И те реагировали на спектакль с великим энтузиазмом.

— Да! Да! — Собравшиеся вскочили на ноги, выхватили из ножен мечи и подняли вверх.

Ниу удалился за экран. Появился он, держа распущенный свиток, наполовину исписанный иероглифами, и кисточку.

— Время принести клятву.

Он встал на колени, положил свиток и кисточку перед собой и вынул кинжал. Все затаили дыхание. Сано — тоже. Ниу резанул по ладони. Ни один мускул у него на лице не дрогнул в отличие от прочих физиономий. Погрузив кисточку в кровь, Ниу расписался на свитке. Заговорщики поочередно поднимались на сцену и покидали ее, прижимая платки к ладоням.

У Сано засаднила левая длань. Он потер несуществующий порез. Авантюристы настроены очень серьезно. Клятва на крови — воистину клятва. Вот бы узнать, что написано в свитке!

Ниу скатал скрижаль и встал.

— А теперь на память о сегодняшнем событии. — Хитрая улыбка тронула уголки губ.

Взмахнув трубкой, он продекламировал:

Солнце садится за долиной —

Счастье близится, как и Новый год.

Стихотворение показалось Сано бездарным. Однако заговорщики одобрили вирши криками и смехом. Напряжение, сопровождавшее церемонию принесения клятвы, ослабло. Ниу начал снова ругать Токугава, соратники громко вторили ему.

— Скоро мы докажем, что мы — настоящие самураи! — воскликнул Ниу. — Мы заставим отцов гордиться нами!

Сано уловил искреннюю нотку и догадался: Ниу не ищет власти и славы, он хочет добиться отцовского одобрения. Так же, как и Сано. Исиро почувствовал невольную симпатию к врагу, но быстро одернул себя. Нет, они совершенно непохожи. Сано работает на благо семьи, а Масахито, гоняясь за сомнительными выгодами, толкает отца и родных в пропасть.

В комнате наступила тишина. Головы повернулись к дверям. В дверях возник охранник.

— В чем дело? — Тяжело дыша от перенапряжения, Ниу вытер рукавом пот со лба.

Охранник поклонился.

— Простите, что вынужден потревожить вас, господин. На территории появился посторонний. Мы почти настигли его.

— Почти?

— Ему удалось ускользнуть.

Вместе с заговорщиками Сано остолбенел. Очнувшись, он рванулся бежать, но упрямое любопытство пригвоздило к окну.

— Шпион! — ахнул Хосокава.

Посыпались вопросы:

— Нас раскрыли? Кто предал? Что делать?

Заговорщики выглядели всполошенными воробьями.

Сано засомневался, что они в состоянии выполнить свой план.

Ниу твердым шагом выдвинулся на просцениум.

— Глупцы! — отчеканил он. — Ваши ахи горю не помогут. Идите и убейте его.

— Он прав! Верно! — Выхватив мечи, все, кроме Ниу, выскочили из комнаты.

Главарь остался на помосте, картинно сложив руки на груди.

Сано не стал ждать, пока жаждущая крови банда вывалится из дома. Он припустил к стене, взобрался на нее и спрыгнул.

Мечник был одет в белые одежды, как синтоистский монах на торжествах. Ухватив щипцами, он вытащил из горна полосу стали, раскаленную докрасна. Помощник, подцепив щипцами другой край, согнул размягченный металл пополам. Распевая молитвы, мужчины застучали по полосе кувалдами, обеспечивая будущему клинку гибкость и прочность, которые он получит благодаря многослойности. Каждый удар звонко отдавался в чистом утреннем воздухе. Ученики суетились вокруг, поднося воду для закаливания металла и подбрасывая уголь в горн. Жар достигал улицы, которая разделяла двор мастерской и ряд кузниц, где мастера гнули металл для подков и домашней утвари.

Сано, прислонясь к деревянной ограде, посматривал то на мечника, то на дорогу. Мимо проходили работники, перенося сырье и готовую продукцию из одной мастерской в другую. Когда появлялась женщина, Сано выпрямлялся: не о-Хиса ли? — и вновь прилипал к ограде. Он приехал раньше назначенного времени, поэтому не волновался.

Горячая ванна и несколько часов сна в каморке доктора Ито помогли ему взбодриться после вчерашних приключений и долгого прозябания в подозрительном чайном домике, где он дожидался рассвета и открытия городских ворот. В высушенной на плите одежде, опоясанный двумя мечами, Сано был уверен в том, что способен противостоять любым превратностям наступающего дня. Оптимизм внушала и ясная погода. Только тревога за отца омрачала настроение. «Терпение», — говорил себе Сано. Еще немного, и он восстановит попранную честь. Отец будет жить.

Полдень наступил и прошел. Улица опустела, когда мастеровые сели обедать, и забурлила, когда обед кончился. А о-Хисы нет как нет. Оптимизм Сано пошел на убыль. Он начал гадать, почему служанка не выполнила обещание. Младший Ниу задержался на вилле. Госпожа Ниу или другая дама загрузили работой. Болезнь сковала по рукам и ногам… В конце концов Сано был вынужден признать: о-Хиса струсила. Он утратил шанс спасти честь семьи. Отец умрет.

Забыв об осторожности, Сано дунул через Нихонбаси в район даймё. Именно в тот момент, когда он подбежал к имению, ворота распахнулись. Надежда вспыхнула и погасла. Не о-Хиса — молодой хозяин собственной персоной.

Пряча лицо, Сано притворился, будто поправляет обувь. Нужно было срочно определиться: или ждать о-Хису, которая неизвестно когда появится, или отправиться за Масахито и побольше разузнать про заговор. Сано колебался недолго. Жажда активных действий перетянула чашу весов. Сано поспешил за Ниу.

Следить за сыном даймё оказалось труднее, чем вчера, но не потому, что Сано шел пешком, а Ниу ехал на коне. Хотя Новый год официально начинался с наступлением темноты, улицы Нихонбаси уже заполнили веселые горожане. Молодые люди, одетые в женскую одежду, приставали к Ниу с шутливыми предложениями и не отходили, пока он не замахивался мечом. Конь шарахался из стороны в сторону, когда мальчишки бросали под копыта хлопушки. Домохозяйки сновали с баулами, занимаясь последними приготовлениями к празднику. В такой сутолоке всадник мог двигаться не быстрее пешехода. Сано держался поодаль от объекта, дабы тот его не узнал. Толпа жутко мешала слежке. К Сано пристал пьяный старик с кружкой саке. Группа подростков преградила путь, устроив сражение на деревянных мечах. Сано с радостью вырвался из тесного квартала на широкую, сравнительно тихую улицу, где находились роскошные магазины и дома богатых торговцев. Ниу свернул в переулок. Сано прибавил шагу. Тут раздался громкий шум: крики, стук копыт, мерный топот многочисленных ног.