Монополия на чудеса - Владислав Силин

– …и получал возможность участвовать в лотереях. – Я покосился на Варечку. Та сидела у окна, безучастно листая «Бестиарий призыва» и рассматривая картинки. За то время, что мы разговаривали, она успела умыться и переодеться в пушистый халатик с белками и синицами. Похоже, Людей держал в кабинете обширный гардероб.

Поймав мой взгляд, актриса оторвалась от книжки и нерешительно улыбнулась.

– А зачем понадобилось представление с Кисмет?

– На манаров невозможно влиять магией. Их удачей нельзя управлять. А мне требовалась… кхм, некоторая подтасовка результатов.

– Убрать сильных соперников?

– Не только. Иногда мы получали заказы со стороны.

– Угу… – Ситуация понемногу прояснялась. – Как в случае с Литницкой, например.

Людей вздохнул.

– Признайся, – спросил он, – это она тебе о нас рассказала?

– Нет. Она не выдала вас, даже когда я припер ее к стенке. Кремень-девчонка. Знаешь, Станислав, – я потер щеку тыльной стороной ладони, – а давай мы тебя сэкономим? Я расскажу историю, как ее вижу, а ты послушаешь и поправишь меня, если я собьюсь. Идет?

– Идет.

– Итак, – начал я. – Света Литницкая. Талантливая, умная девушка…

– Талантливейшая! Мало встретишь дзайанов ее способностей. Все, молчу, молчу…

Я кивнул и продолжил:

– Но Свете не повезло. Глава рода Литницких оказался самодуром. Из старческого каприза он присвоил белые листы рода. При всех своих талантах Света – магиня неопытная, силенок ей для поступления в УМиСЧЕ не хватало. Поэтому…

– Не поэтому. Это, я бы сказал, второстепенная причина.

– А главная? – удивился я.

– Любовь. Дзайана полюбила рок-музыканта, плебея. Родители пришли в ужас. Вениамин своими руками набросил на Алексея поводок. А тут еще сложилось неудачно: музыкантишка, оказывается, умницу нашу терпеть не мог! О чем ей тут же и сообщил.

Я покачал головой. Это меняло дело. Манары проницательны в делах сердечных. У меня это прорежется не сегодня завтра; я буду точно знать, с какой женщиной мы станем прекрасной парой, а от какой надо бежать, словно от Винченцо, занимающего десятку до зарплаты. Бедная девочка!

– Она, значит, не смирилась… – задумчиво произнес я. – И решила во что бы то ни стало вырвать у деда поводок любимого. Как она вышла на вас?

– Сделай милость, не спрашивай! Это позорная история.

– Ладно. Ситуации это не меняет. Убивать наше милое «стихийное бедствие» ты не решился, да и сотрудничество ваше ордену давало едва ли не больше, чем самой Свете. Литницкий – сильный маг, помощь кого-то из его родственников оказалась бы для ордена весьма кстати. А дальше… Дальше, ты дал Свете в помощь Артема, рассчитывая, что молодежь поладит друг с другом. Так оно и вышло. Магиня и юный ассасин с азартом взялись за дело. Несколько недель старик жил в кошмаре. Манаров поисковые заклинания не берут, так что Литницкий не смог отследить Артема и понять, откуда берутся чупакабры. Придя в отчаяние, он обратился ко мне. Вам же, – я внимательно посмотрел в лицо гранд-мастера, – каким-то образом удалось об этом пронюхать. Причем еще до прихода Литницкого ко мне.

Тот рассмеялся:

– Тоже мне квадрант Папюса!.. Мы отправили по е-мэйлу письма всем стоящим детективам. Если тебе это польстит, скажу, что ты был в списке первым. Оставалось ждать, кто откликнется.

– Понятно, – мне сделалось немного досадно, что я так просто попал в расставленные силки. – В «Ксанаду» ты навязал мне Свету в помощь и дал заведомо неполную обойму к пистолету. А когда мы отправились в бестиарий, выпустил цербера. Решил одним махом избавиться от опасной свидетельницы и детектива. Заодно и старика подставить.

Грандмастер помрачнел:

– Зря ты, Игорек… Я, конечно, не фраваш[10]и рассчитывал с вами расправиться, но позже. И ты, и Света очень нравитесь мне. Я бы с удовольствием видел вас в числе своих друзей.

Красный песок стекал с покрывала на пол – часы, отмеряющие время грандмастера. Я смотрел в зрачки умирающего мага и понимал: не врет. Скорее всего, цербер выбрался сам. Одна из тех случайностей, что порой встречаются на нашем пути…

– Ладно, – нехотя признал я, – верю. Тогда объясни, что случилось с Литницким на самом деле? Чупакабрасы трусливы. Чтобы прогнать тварь, ему стоило крикнуть или хлопнуть в ладоши.

– Я немного помог боевой магией. – Мое выражение лица говорило само за себя, так что он обозлился: – Ну что смотришь?! У Литницкого более двухсот поводков! Двести тридцать, понимаешь?!! Если бы он догадался – Светке не жить! – Он опустил взгляд. – Да и мне самому, если честно, он мешал… Силищи – пол-Ведена спалить можно, а мораль – средневековая. Азиатская!

– А Марченко?

– Он так, мелкая сошка… Под раздачу попал. Хотя тоже – сто сорок четыре поводка.

Я мысленно присвистнул. Учитель с большой «У» действительно любил школу: с такой силой он мог безбедно прожить, накладывая какие-нибудь простенькие, но мощные заклинания. Снег чистить или мусор сжигать файрболами. Работа непыльная, а платят щедро.

– Ты пойми: все эти чудовища, дзайаны-сотенцы – они же мир калечат! Ты не видишь этого, а я вижу!

– Что ж ты с себя не начал, святоша? – усмехнулся я. – У самого-то сколько поводков?

– Двадцать четыре.

Ухмылка сама сползла с губ. С двадцатью четырьмя поводками накладывать те чары, что я видел?

Рядом со мной – гений от магии.

И этого гения скоро не станет.

Потому что Людей умирает от перерасхода маны. Заклятья выпили все его резервы и принялись жрать тело. А все оттого, что щепетильность не позволила ему когда-то набросить лишний поводок, лишить кого-то судьбы.

Какая все-таки глупая штука эта жизнь…

Что-то грохнуло, и пейзаж за окном изменился. Чара «Мой дом – моя крепость» ослабевала. Резиденция давно рухнула; когда Людей умрет, заклятие плавно опустит кабинет на груду обломков, и мы сможем выбраться.

Языки празднично-алой пыли жадно доедали тело

грандмастера.

– Бумаги в ящике шкафа, – с трудом проговорил он. – И вот еще… наклонись…

Я нагнулся к лицу умирающего. В ноздри ударил запах старых подпорченных пряностей: корицы и мускатного ореха.

– Когда… встретишь господина мертвых… передай…

Лицо мага разгладилось, внезапно помолодев, а потом рассыпалось буддистской мандалой. Поверх материка Гондваны лежал новый материк – из алого песка.