Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин

Обжимную-Крупносортную. Или еще дальше — в тупик Энтузиастов. Куда именно — пока не решили.

А вы — журналы…

— Город готовится к чемпионату, — напомнил он. — Сами видите, что в центре делается. Новые бордюры, плитка… дома обновляют. Естественно, приходится изыскивать средства, экономить на всем…

Судя по выражению слезливо-серых глаз, их обладательница решалась на подвиг. Решилась.

— А шторы? — самоубийственно спросила она.

— Шторы?.. — не понял Егор Петрович и невольно задержал взгляд на повешенных вчера шторах.

— Да, шторы! — Библиотекарша неумело повысила голос. — Областная администрация заказала шторы! И заплатила два миллиона шестьсот тысяч! А на журналы денег нет…

Егор Петрович нахмурился.

— Откуда вам известна сумма?

— В газете прочла!

«Вот суки…» — вяло подивился он про себя. Вслух же сказал:

— Н-ну… сами понимаете, решения областной администрации мы с вами тут обсуждать не вправе… Вы ко мне только по поводу журналов или еще есть проблемы?

Мог бы и не спрашивать. Разумеется, есть! Проблема на проблеме и проблемой погоняет. Честно говоря, обсуждать их не имело смысла — все они должны были решиться через пару месяцев в день переселения библиотеки на окраину. Но не скажешь же об этом прямо!

Поэтому Егор Петрович вел разговор чисто машинально, фразы выпекались сами собой, а он тем временем участливо разглядывал собеседницу.

Неужели эта лохушка до сих пор свято верит в то, чему ее учили в детстве? Бедняга. Да разве можно верить взрослым! Пора бы и самой повзрослеть… Вон педагоги — и те в рынок вписались… Хотя от школы даже сейчас кое-что зависит: куда подашься без аттестата? А такие вот реликты сохранились, пожалуй, исключительно в библиотечных заповедниках.

К подобным представителям вымирающего вида Егор Петрович, в зависимости от настроения, относился либо с сочувствием, либо с брезгливым недоумением. Несчастненькая. Честная. Можно даже сказать, истерически честная. А с другой стороны, что ей еще, кроме честности, остается? Всего остального она попросту лишена.

— Боюсь, ничем не могу помочь, — весьма своевременно выговорилась заключительная фраза. — Каждая копейка на счету…

Вроде бы ничего особенного не произнес, однако просительница вскочила. Слезливо-серые глаза обезумели. Стремительно подалась через стол к Егору Петровичу, схватила за руку, словно собираясь ее поцеловать, но не поцеловала — укусила. До крови.

* * *

Что было сильнее: изумление или боль — сказать трудно. Егор Петрович очумело смотрел на уязвленное женскими зубами запястье — и не верил в случившееся. Поднял глаза на отпрянувшую библиотекаршу. Видно было, что и она не верит.

Затем лицо ее исказилось… Нет, не исказилось — смялось от ужаса, и преступница опрометью метнулась прочь. В приемной возникла суматоха, что-то упало, обе двери тамбура остались распахнуты настежь.

В кабинет влетела встревоженная секретарша. Увидела кровь, ахнула.

— Что с вами, Егор Петрович?..

— Вот… тяпнула… — ошарашенно пожаловался он.

— Вас?! Я сейчас в охрану позвоню, пусть задержат!

— Не надо! — то ли приходя в себя, то ли пребывая еще в шоковом состоянии, остановил ее Егор Петрович. И добавил с нервным смешком: — Только теракта нам недоставало! Галочка… принесите что-нибудь из аптечки… перевязать…

Секретарша выпорхнула в приемную. Вернулась с лейкопластырем и перекисью водорода.

— Все равно надо позвонить! — возбужденно говорила она. — Это ненормальная! Ее в психушку надо… А вам — в медпункт!

— Никаких медпунктов, — угрюмо повелел Егор Петрович. — И давайте договоримся, Галочка… О том, что сейчас произошло, никому ни слова. Скандала нам не нужно… — осмотрел залепленный пластырем укус, поблагодарил за помощь.

Будем надеяться, что зубы у библиотекарш не ядовиты.

* * *

Или все-таки ядовиты? Ближе к обеду Егору Петровичу показалось, будто у него теплеют щеки. Заглянул в зеркало — так и есть, розоватые малость. Попросил у Галочки градусник, смерил температуру. Вроде нормальная…

— Покажитесь врачу! — убеждала секретарша. — Она же сумасшедшая! Вдруг нарочно заразилась СПИДом — и…

Стало так страшно, что пришлось на нее прикрикнуть.

Угрюмо сопя, отыскал номер библиотеки, взял трубку служебного телефона, затем, усомнившись, отправил на место и достал мобильник. А то по служебному как-то… уж больно… того… Так, а что сказать директорше? Увольте вашу сотрудницу — она меня укусила? Ну это курам на смех!.. Хорошо, допустим, так: «Дарья Даниловна! Что у вас там с сотрудницами творится? Заходила ко мне сегодня одна… и как-то, знаете, неадекватно себя повела. Разберитесь с ней, будьте добры!»

Да, это лучше. Это увольнение. Хотя… Директриса наверняка вызовет шахидку на ковер, потребует объяснений. А та с перепугу выложит всю подноготную, история пойдет гулять по городу… Нет, не годится.

Самое время вспомнить старое правило: когда не знаешь, что делать, не делай ничего. Во всяком случае, без приказа…

К врачу Егор Петрович все же съездил. Взяли кровь, заверили, что результат будет готов недельки через полторы. И это у них называется «экспресс-анализ»? Он-то думал, прямо сегодня скажут…

Щеки пылали по-прежнему. Ощущение совершенно кретиническое. Как будто с пляжа вернулся. Внезапно в голову пришло, что обгоревшее на солнце лицо не зря кажется глуповатым, — по нынешним временам краснеют одни дураки.

Дураком Егору Петровичу выглядеть не хотелось, поэтому с обезумевшей библиотекаршей он решил пока не разбираться — куда мудрее оставить все как есть. Кроме того, не исключено, что сама с перепугу уволится.

Да и супруге лучше ничего не рассказывать. Укушен женщиной? На работе? И при этом ничего личного?..

Кем же надо быть, чтобы в такое поверить!

* * *

К счастью (или к несчастью), первый послеобеденный час делами не изобиловал, и было о чем подумать.

СПИД… При чем тут СПИД? Бред собачий, Галочкины фантазии, будь ей пусто!.. Заразилась нарочно… Ради чего? Ради того, чтобы укусить Егора Петровича? Да что от него, от Егора Петровича, зависит? Будем смотреть правде в глаза — мелкая он сошка, Егор Петрович, чиновничек на подхвате. А ведь биолог по образованию. Палеозоологом стать мечтал. Ах, если бы не карьера…

Замычал, зажмурился.

Так он спасался в юности, вспомнив что-либо сильно стыдное. Стиснешь веки до боли — и воспоминание полегоньку уходит, отпускает. Потом возмужал и в подобных случаях лишь ухмылялся да покручивал головой: надо же, каким придурком был…

Теперь вот снова.

Нет, но каков пассаж: библиотекарша укусила чиновника…

А может, и не нарочно заразилась, может, просто подцепила у кого-нибудь… Терять нечего — ну и решила воспользоваться случаем! Да, но тогда бы она принялась всех подряд кусать… Или он просто первым ей подвернулся?

Черт, и посоветоваться не с кем! Внезапно вспомнился Святослав Игоревич, давний друг отца. Вот кому следует позвонить. Кстати, жив он, нет?..

И Егор Петрович вновь схватился за