Флагман в изгнании - Дэвид Марк Вебер

– Хм-м. – Бенджамин откинулся назад на стуле. Может, раньше Прествик и отвлекался чрезмерно на детали, не улавливая общей картины, но теперь он впечатляюще научился ее воссоздавать. – И все равно я считаю, что ему это повредит больше, чем нам, – сказал он наконец. – Чтобы разыграть карту религии, ему надо убедить людей, что Ризница предала веру. За одну ночь он объединенную оппозицию преподобному Хэнксу не создаст, а до тех пор, пока это не будет сделано, он и его дружки не могут выступать действительно единым фронтом. Если они сорвутся слишком рано и дадут мне цель, которую я смогу атаковать, а за мной будет объединенная Церковь, то я их прихлопну прежде чем они успеют понять, что случилось.

– Пока что они были осторожны, ваша светлость, – заметил Прествик, – и меня беспокоит, что они выдвигают вперед Бёрдетта. На мой вкус, он слишком похож на всех этих Истинных из нашей истории – но он известен своим личным безупречным благочестием. Если вы его тронете, то сами создадите религиозные разногласия и бог знает чем это может закончиться.

– Верно. – Бенджамин постучал пальцами по столу, потом опять посмотрел на Прествика. – А что-нибудь еще он сделал, кроме того, что заменил брата Жуэ на Маршана?

– Пока нет. Он явно перешел черту, арестовав священника, но арестовать брата Жуэ он приказал только тогда, когда тот отказался покинуть собор. Все мои источники сообщают, что гвардейцы Бёрдетта обращались со священником с большим уважением. Пока что лорд Бёрдетт представляет это как конфронтацию, основанную только на его личной вере. Несмотря на заявление о том, что вы незаконно захватили власть, он был очень осторожен и не задел ни одного светского представителя Меча в Бёрдетте.

– Черт, – тихо сказал Бенджамин.

Тактика у них была лучше, чем он ожидал. Он даже задумался, не направляет ли события кто-нибудь еще. Но кто бы ни был автором плана, следующий ход остался за Протектором. Бенджамин мог – и наверняка должен был – использовать религиозный авторитет Меча как хранителя Церкви и опротестовать действия Бёрдетта. Но при этом он рисковал сильнее разжечь весь конфликт, особенно если Бёрдетт готов дойти до силового сопротивления. Образ человека, встречающего час своего испытания, сопротивляясь подавлению его личной веры, был на Грейсоне особо значимым. Если бы Бенджамин обрушил всю мощь Меча на одного землевладельца, само неравенство сил сделало бы Бёрдетта своего рода героем. А если за кулисами и правда выжидают другие землевладельцы, готовые к противодействию, то они бросятся на защиту Бёрдетта и традиционной власти землевладельца внутри собственного поместья. Но если Протектор решит бездействовать, он позволит Бёрдетту и его союзникам выиграть первый раунд, и это только увеличит их престиж к следующей схватке.

– Ладно, Генри. Согласен, нам надо действовать осторожно. Если он пока ограничивается чисто религиозной конфронтацией, возможно, нам следует поступить так же. В этом случае преподобный Хэнкс и Ризница станут нашим сильнейшим оружием.

– Согласен, ваша светлость.

– Ладно, – повторил Бенджамин. – Будьте добры, попросите преподобного прийти во дворец как можно скорее в удобное ему время. Потом подготовьте заявление, осуждающее атаку лорда Бёрдетта на Церковь. Мне нужен текст, который осудил бы его, но не атаковал слишком открыто. Что-нибудь, что подчеркнуло бы нашу умеренность, с сожалением о его ошибках и поспешности, но без вызова, на который он мог бы ответить. Наша позиция будет следующей: он не прав, но вера слишком важна, чтобы делать ее предлогом для светских споров. Если преподобный Хэнкс согласится, мы, возможно, созовем общее собрание конгрегации, чтобы осудить его действия, – пусть Бёрдетт противостоит всей Церкви, а не только Ризнице.

– Это немного рискованно, ваша светлость, – забеспокоился Прествик. – Старейшины в Ризнице едины, а вот насчет конгрегации я не уверен. Если Маршана поддержит значимое меньшинство, этим мы только поможем Бёрдетту.

– Об этом лучше судить преподобному Хэнксу, – ответил Бенджамин, – а я, знаете ли, думаю вот о чем: Маршан – а теперь и Бёрдетт – оскорбил леди Харрингтон, и теперь это сработает на нас. Бёрдетт сделал ее центром своих нападок на перемены, но она остается чрезвычайно популярной. При нынешних обстоятельствах нам стоит использовать ее популярность.

– Использовать, ваша светлость?

– Конечно. Она герой войны, ее поместье успешно развивается, а «Небесные купола» улучшают жизнь на всей планете. Это прекрасное свидетельство положительного воздействия Альянса и реформ. Кроме того, Бёрдетт и Маршан совершили серьезную ошибку, напав на нее лично. Они не только подвергли публичному поруганию землевладельца – а мы и это обыграем для союзников Бёрдетта, – но и оскорбили женщину. Это смутит традиционалистов, больше всего озабоченных переменами. – Протектор холодно улыбнулся. – Поскольку Бёрдетт нападает на леди Харрингтон, чтобы добиться поддержки смутьянов, мы используем против него его же тактику.

* * *

Сэмюэль М. Хардинг был новичком на своей работе, но он в этом был не одинок. За последние три месяца посыпались заказы из других поместий, и «Грейсонские Небесные купола» вчетверо увеличили количество работников. Корпорации пришлось нанять огромное количество людей, а потом научить их работать на инопланетном оборудовании. На знакомство с новыми сотрудниками времени почти не оставалось.

К счастью, работа Хардинга была не слишком сложной. Автобур мантикорского производства учитывал все требования пользователя. Его программное обеспечение предусматривало быстрое и удобное управление, встроенная система безопасности почти полностью исключала возможность несчастных случаев, а учился Хардинг быстро. Он освоил свои новые обязанности меньше чем за три недели и прошел последнюю проверку – экзамен на право работать самостоятельно – как раз вовремя, чтобы получить назначение в ведущую бригаду нового проекта «Небесных куполов».

Сейчас он сидел в удобном кресле оператора, контролируя работу машины стоимостью в четверть миллиона остинов. Сделанные из твердого сплава резаки автобура № 4 резали скалу, как сыр. Шум стоял ужасающий, он знал это, потому что в обучение входила экскурсия на стройплощадку. Но станция управления находилась в трех километрах от места работы бура, и он с восхищением наблюдал за происходящим на экране. Бур сверлил метровую шахту со скоростью почти десять сантиметров в минуту – и это он еще притормозил на шестьдесят процентов, когда прошел через глину и достиг собственно скалы.

Это и правда великолепный инструмент, подумал Хардинг, глядя на тучу пыли и щебня, вылетавших из лотка для отходов. Бур с воем вгрызался в скалу. Кусочки камня пулями отлетали в стороны, длинные ловкие «пальцы» из броневой стали двигались с молниеносной скоростью и микрометрической точностью, на лету очищая зубчики вращающихся резаков, чтобы при их прожорливости они не подавились раздробленной скалой. Сквозь внутренние каналы текла под большим давлением охлаждающая жидкость – чтобы сплав не перегрелся и не разрушился. Зубчики вертелись быстрее, чем турбина нового аэрокара Хардинга, также сделанного на Мантикоре. Оператор слегка повернул голову, чтобы сравнить работу бура с профильными данными компьютера.