Признание - Чарлз Тодд

Робинсон пригласил Ратлиджа в свой кабинет и предложил сесть. Его письменный стол был завален бумагами, однако больше никакого беспорядка Ратлидж не заметил. Сам Робинсон оказался худощавым, опрятно одетым человеком. Он поинтересовался, зачем Ратлидж к ним приехал.

Ратлидж постарался все объяснить как можно лучше, учитывая скудость информации, имевшейся у него в распоряжении. Начал с того, что один человек пришел в Скотленд-Ярд и заявил, что во время войны был убит некий Джастин Фаулер. Хотя труп Фаулера никто не находил, из-за убийства, связанного с тем делом, Скотленд-Ярд хочет больше узнать о прошлом Фаулера.

Пока он говорил, Робинсон задумчиво смотрел на него.

— Значит, Джастин Фаулер умер?

— Мы точно не знаем. Человек, который рассказал нам об убийстве, вскоре сам умер насильственной смертью. И мы задаемся вопросом: не связаны ли между собой эти два события?

— Хм… Да. Что вам известно о семье Фаулера?

— Только то, что его родители умерли, когда ему было лет одиннадцать — двенадцать, а вскоре после того он перешел под опеку к миссис Элизабет Рассел и переехал в Эссекс, в усадьбу под названием «Берег». Миссис Рассел тоже умерла, а ее сын получил тяжелые травмы на войне. Никаких других сведений у нас нет.

— Ясно. — Робинсон подвинул бумаги, лежащие у него на столе, поднял голову и спросил: — Значит, вам не известно, что родителей Фаулера убили?

Робинсон пристально наблюдал за Ратлиджем. Видимо, хотел понять, как он отреагирует на подобную весть.

— Вижу, вы удивлены.

— Но ведь они, кажется, умерли в разные дни. Я наводил справки, ходил в Сомерсет-Хаус…

— Они действительно умерли не в один день. Отец Фаулера скончался на месте, а его мать — только через два дня. Сам молодой Фаулер полгода находился в больнице. Ему нанесли несколько ножевых ранений. Потом раны воспалились… В больнице он встретил и свой следующий день рождения. Когда его уже собирались выписать, адвокаты семьи Фаулер связались с миссис Рассел, и она согласилась взять мальчика под свою опеку. Принять его к себе выражали желание несколько человек, его все любили, но врачи решили: будет лучше, если он совсем уедет из Колчестера. Слишком много тягостных воспоминаний и так далее.

— А убийцу так и не нашли?

— У нас было очень мало улик, — ответил Робинсон, словно оправдываясь. — Миссис Фаулер скончалась, не приходя в сознание. Естественно, мы расспросили обо всем самого Джастина, как только смогли, но он спал, когда убивали его родителей. Проснулся он оттого, что в темноте над ним нависла чья-то фигура. Убийца несколько раз ударил его ножом и решил, что мальчик умер. Его родителей обнаружила горничная, которая утром принесла им чай. Она в истерике побежала на кухню. Экономка поднялась в хозяйскую спальню, чтобы во всем убедиться самой, послала другую горничную за врачом и за полицией, и только тогда ей хватило ума взглянуть на мальчика.

— Слуги не были замешаны в убийстве?

— Нет. Мы вполне уверены в том, что они ни при чем. Экономке было пятьдесят лет, трем горничным — за сорок, кухарке почти шестьдесят. Все они проработали у Фаулеров лет двадцать, а то и больше. Кроме того, окно в столовой оказалось разбито, на столбе ворот мы нашли окровавленный отпечаток руки. Рядом кого-то вырвало. Мы допросили прислугу, но они не знали никого, кто мог бы убить мистера или миссис Фаулер. Фаулер-старший был адвокатом. Мы поговорили с его партнером, и нас заверили, что убийства никак не могли иметь отношение к его роду занятий. В основном он занимался завещаниями, передачей прав и тому подобным. Сам партнер во время убийства находился в Суффолке на похоронах; его алиби подтвердили человек двадцать свидетелей.

Ратлидж сразу понял: Робинсону неприятно признаваться представителю столичной полиции в том, что убийцу так и не нашли. Естественно, и в то время, имея двоих убитых и одного тяжелораненого, не имея подозреваемых и не зная ответов на вопросы, местная полиция решила не извещать Скотленд-Ярд. Почему?

— Кто вел следствие? — спросил он у Робинсона.

— Инспектор Итон. Я тогда был констеблем и не мог ничего решать. Но могу вам сказать, что я побывал на месте преступления. Их буквально искололи ножом… До самой войны мне не приходилось видеть более кровавого зрелища.

— Итон до сих пор работает у вас?

— Умер во время эпидемии инфлюэнцы. По-моему, он перетрудился. Полицейский, исповедник, медсестра — он пытался все совмещать.

— А не могло случиться так, что Джастин Фаулер убил родителей, а потом ударил себя ножом?

— Боже правый, нет! Во-первых, орудия убийства так и не нашли, хотя мы обыскали его комнату, землю под его окнами и весь дом, в том числе простучали стены.

Кровь была только на его постельном белье, но не на полу, как получилось бы, если бы он ударил себя ножом, выбросил его куда-то и вернулся в постель. Более того, мальчик признался: он тогда так испугался, что не мог пошевелиться. Он думал, что убийца все еще в комнате, и вскоре потерял сознание от боли и потери крови.

— Ни отец, ни мать не могли совершить убийство?

— Судя по уликам, нет. Могу вас заверить, эту версию мы также отработали очень тщательно.

— Какой вердикт вынесли на дознании?

— «Убиты неустановленным лицом или лицами». Мы полгода отрабатывали все версии, даже попытку кражи со взломом, но за все время так и не выяснили ничего нового.

— Что сталось с прислугой?

— Они оставались в доме до тех пор, пока не определилось будущее Джастина Фаулера. А потом дом продали, слугам выплатили пенсию по завещанию миссис Фаулер — ведь она на два дня пережила мужа. Впрочем, распоряжения в обоих случаях были бы примерно одинаковыми. В завещании определенная сумма выделялась церкви и одной благотворительной школе в Лондоне; мистер Фаулер вносил деньги на счет той школы в течение многих лет. Впрочем, пожертвования были не настолько велики, чтобы убивать из-за наследства.

— Не было ли в их окружении обиженных чем-то слуг, клиентов или прочих, питавших вражду к Фаулеру или его родным?

— Ни единого человека. Такую возможность мы тоже предусмотрели.

— Старший Фаулер всегда жил в Колчестере?

— Нет. Очень недолго, три года, в ранней юности он провел в Лондоне. Насколько я помню, он служил там младшим партнером в адвокатской конторе, до того, как приехал сюда и открыл собственное дело.

Ратлидж вспомнил, что говорила Нэнси Бразерс: миссис Рассел перестала общаться с кузиной после того, как та вышла за Фаулера. По словам Нэнси, Фаулер не нравился миссис Рассел.

— В прошлом Фаулера не было ничего темного?

— Что значит «темного»?

— Ну, необычного. Неприятности с законом, скелеты в шкафу?

— Мы ничего не нашли. Фаулер, насколько я помню, был на несколько лет старше жены. У нас, в Колчестере, он пользовался безупречной репутацией; его считали настоящим столпом церкви. Я слышал, как другой констебль, человек пожилой, говорил о нем: Фаулер был такой правильный, что просто не знал, что такое неприятности. Его жена была красивой женщиной. Моя мать плакала, когда узнала, что с ними случилось.