Зови меня ястребом - Константин Щипачев

— …Твои люди найдут «Реликвию» с помощью дочери Суходольского.

— Откуда вам про нее известно? — растерянно спросил Латышев.

— А о ней известно многим, мой юный друг! — фальшиво улыбнулся сухощавый старик. — И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.

— Но он ее прячет…

— Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?

— Так точно, — поднявшись, ответил генерал.

— Плохо, Юрий. Очень плохо! — не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся «кардинал» по тенистой аллее. — Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем «Реликвией», а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов…

* * *

После очередного провала в Казани стратегам из ФСБ приходилось полагаться на прозорливый ум агента и его своевременные донесения. А что было еще делать, если Суходольский переигрывал их по всем статьям? Брать его и пытаться колоть на допросах — категорически запретили сверху. Видно, знали бесперспективность затеи.

И вот Москва — очередной пункт назначения в марафонской гонке за «Реликвией». Но и тут не обходится без сюрпризов со стороны гениального психолога. Агенту удалось установить место жительства человека, с которым он встретился, сорвавшись на некоторое время из московского зоопарка.

Добытая информация оперативно передается в Управление, и через несколько минут десяток сотрудников ФСБ на трех машинах выезжают по указанному адресу.

И… тщетно. Точнее — поздно. Дверь никто не открывает.

Зато выскакивает взвинченная и скандальная женщина, проживающая на том же этаже. После минуты объяснений и препирательств, успокаивается и рассказывает о внезапном отъезде соседа; о его просьбе приглядывать за квартирой и поливать цветы. И еще о каких-то товарищах из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов, опередивших на час-полтора. Офицеры ФСБ быстро сообразили из какого «комитета» эти «товарищи»…

Детальный осмотр маленькой однокомнатной квартиры ничего не дает, и несолоно хлебавши сотрудники отбывают восвояси.

В Управлении начинается очередной аврал: срочно устанавливают личность и родственники исчезнувшего владельца однокомнатной квартиры из дома Ветеранов Отечественной войны на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка…

* * *

Кремлевский кардинал не нарушил традиции, изумив генерала ФСБ местом очередной встречи. Подхватив его на Старой площади, авто с тонированными стеклами промчалось по Ильинке, пересекло Красную площадь и нырнуло под арку Спасской башни.

Крутанулись по Ивановской площади, прошмыгнули по дорожке меж высоких елей, остановились. Два вышколенный охранника тотчас открыли дверцы; склонив головы, по-лайкейски отступили на шаг, пропуская к невзрачному на вид подъезду.

Музейная тишина, комфортная прохлада, сверкающая чистота гранитных ступеней и мягкость ковровых дорожек. Трижды Латышеву доводилось бывать по делам в Кремле, но таких высоких дверей и роскошных кабинетов не видел.

— В Самаре у «Матрицы» опоздали. В Казани приехали к трупу. Ветерана войны с Красной Пресни упустили. Дочь Суходольского пропала… — с сарказмом выговаривал всемогущий старик. И без того бледные тонкие губы совершенно лишились живого оттенка, узловатые пальцы правой руки судорожно сжимали трубку, кустистые седые брови окончательно сомкнулись над переносицей. — Я очень недоволен твоей работой, Юрий. Очень!..

Латышев робко возразил:

— Вы не дослушали, Назар Самойлович.

Тот недоверчиво покосился на собеседника.

— Говори.

— Мои люди вчера выяснили одну интересную деталь…

— Какую? — нетерпеливо постучал трубкой по пепельнице «кардинал».

— Исчезнувший ветеран войны — некий Ахметов Магомед Салихович, проживавший на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка, приходится младшим братом Ахметову Фариду Салиховичу.

Кардинал смотрел насмешливо, и не моргая. «И что из этого?» — прочитал в безразличном взгляде Латышев. Однако через мгновение безразличие старика сменилось изумлением.

— Постой-постой! — позабыл он раскуренной трубке, — это не тот ли Ахметов?..

— Тот самый, — позволил себе перебить бонзу фээсбэшник. И с торжествующей улыбкой уточнил: — Командир разведгруппы «Варяг», что атаковала «Зону SS12-01» за сутки того, как Мюнстер захватили войска 2-й британской армии.

— Та-ак… Значит, Суходольский вычислял и подбирался именно к нему — к командиру тех разведчиков. Странно… по нашим данным вся группа погибла в начале апреля сорок пятого года. Никто из них не вернулся. Странно…

— Совпадений в расчет не берете?

— Никаких совпадений и сомнений быть не может! Бойцы из группы «Варяг» — последние из тех, кто мог видеть те документы. И последняя ниточка, к ним ведущая — недаром Суходольский ее распутывает. Из всего этого следует одно: старший из братьев Ахметовых жив, и вы обязаны в ближайшее время выяснить его координаты. Понятно?

— Так точно. Мы постараемся за несколько дней управиться…

— Какие несколько дней?! — взревел Назар Самойлович. — Работайте быстрее, пока нас опять не опередили! Ищите обоих Ахметовых, ибо тот — командир разведчиков — мог давно подохнуть, оставив «Реликвию» младшему братцу.

— Ясно. В ближайшие дни я доложу вам о результатах.

— Не в ближайшие дни, а завтра, мой юный друг, — опять нацепил фальшивую улыбочку кремлевский кардинал. — Сутки — вот все, что я могу тебе дать, ибо меня тоже кое-кто поторапливают, — вспомнив о трубке, пыхнул он ароматным дымом. Прищурившись, въедливо поинтересовался: — Надеюсь, ты догадываешься, кто?

Латышев покашлял в кулак и почтительно кивнул, точно малолетний проказник на взбучке у директора школы…

Сергеев ударил пистолетом наотмашь — сильно и слишком неожиданно, чтобы Яровой заметил в полумраке резкое движение и успел среагировать. Вслед падающему телу прогремел выстрел. Пуля впилась в плечо.

Боли он пулевого ранения он не почувствовал, потому как в следующий миг тюкнулся головой о единственную ступеньку возле двери склепа. Последнее, что запомнил: страшное слово «КОНЕЦ», забившееся пойманной птичкой внутри изрядно ушибленной черепной коробки. И все. Чернота.

Впрочем, скоро сквозь эту черноту проступила серость; ее сменили светлые всполохи с «озвучкой» из далеких мужских голосов. Потом бахнул выстрел, где-то рядом по ледяному полу покатилась гильза — это Константин ощутил и понял возвращавшимся сознанием. Радость от сего возвращения была недолгой — голова ныла от двух ударов, а к пробитому плечу накатывали болевые волны.