Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Но Киона этого не знает. Почему я не могу предостеречь детей?

— Она знает, что ее мать умерла и как это произошло. Мне не пришлось ей рассказывать: у нее было видение в карцере, куда ее бросили эти мерзавцы.

Мирей испуганно перекрестилась. Лора вздохнула. Способности Кионы теперь были общепризнанным фактом.

— Мы будем так ее баловать, что она быстро поправится, — воскликнула Шарлотта. — Мой дом в полной готовности. И я рада предоставить его вам на любой срок. Мне все равно не хочется там жить: каждая комната напоминает, какое счастье я испытывала в предвкушении свадьбы и как рухнули все мои мечты.

— Не нужно упрекать Симона в том, что он отправился воевать, — пожурил ее Жослин. — Он поступил порядочно, вернув тебе свободу.

— Знаю, — отрезала Шарлотта.

— Ты уже не в первый раз горюешь по этому поводу, — продолжил он. — Пора перевернуть страницу. И мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной таким тоном!

— Прости меня, папа Жосс, — вздохнула девушка. — Мне очень трудно забыть свое разочарование. Так вот, Мимина, я говорила тебе, что мы с Мадлен трудились не покладая рук с самого рассвета. Проветрили все комнаты, вытряхнули ковры. Ни пылинки в доме не осталось.

— А я принесла туда продуктов, — вмешалась Мирей. — Шкафы заполнены, печка растоплена.

— Так что там есть все необходимое, — добавила Шарлотта. — Соль, перец, сахар, сгущенное молоко, которое Лора закупила на зиму… Мы также развесили одежду детей по шкафам.

— Я вам так благодарна, — вздохнула Эрмина. — Мы не смогли бы все разместиться здесь. Шарлотта, располагайся в моей комнате окончательно, раз уж мадам Дамасс заняла твою.

— О боже! — воскликнула Шарлотта с притворным жеманством. — Какое счастье! Мне досталась самая красивая комната! Я столько лет о ней мечтала.

Лору рассмешила мимика девушки. Такой вариант ее вполне устраивал.

— Со мной останется мой прелестный маленький клоун, — заметила она, — моя деточка. Правда, Шарлотта?

— Да, мама Лора! Ты пока не в курсе, Мимина, но я имею право называть так твою маму. А твоего отца — папа Жосс!

— Давно бы так!

С этими словами Эрмина встала, направилась к фортепиано и задумчиво коснулась клавиш. «Я чувствую себя странно. Мне трудно не думать об Овиде. Сегодня утром мы едва перемолвились парой слов перед отплытием судна. Возможно, он считает меня легкомысленной, и я разочаровала его своим поведением».

Эрмина снова увидела себя в полумраке, с поднятой юбкой и обнаженной грудью. Ей казалось, что она до сих пор слышит учащенное дыхание молодого человека и ощущает под своими пальцами его бархатистую кожу. От воспоминаний об их поцелуях ее щеки залила краска.

— Кстати, дорогая! От Тошана из Лондона пришло письмо, — сообщила Лора. — Оно лежит на круглом столике.

— Я прочту его вечером, — вяло ответила Эрмина. — Ты же меня знаешь, мама, я люблю это делать в одиночестве.

Мать подошла к ней и вложила конверт в руки.

— Лучше открыть его прямо сейчас. Почта идет к нам долго. Твой муж мог сообщить что-нибудь очень важное. А если он получил увольнительную? Или его ранили?

В светлых глазах Лоры читалось недовольство. Она проворчала:

— Когда возвращаешься из пятидневного похода в обществе молодого вдовца, следует выказывать больше энтузиазма при получении весточки от своего мужа, к тому же солдата!

Чувствуя себя неловко, поскольку слова матери были более чем справедливы, Эрмина распечатала конверт. Лора отошла в сторону.

«Моя дорогая женушка-ракушка!

Пишу тебе из Лондона, пользуясь вылазкой, о которой не могу рассказать. Просто знай, что здесь происходят интересные вещи и что совсем скоро я полечу к новым горизонтам. Это будет Италия, или Африка, или что-нибудь поближе. Я не жалею о своем решении пойти в армию: теперь я наконец могу сражаться за справедливость.

Надеюсь, что ты уже вернулась в Валь-Жальбер к своим родителям и пробудешь там всю зиму. Передай Мукки, что его отец прыгнул с парашютом после упорных тренировок. Поцелуй сына крепко-крепко, мне очень его не хватает. Скажи Мари-Нутте и Лоранс, чтобы вели себя хорошо и прислали мне свои рисунки или вязаные шарфики. Посылка к Рождеству была бы очень кстати! Я разделю ее со своими товарищами, включая бравого Гамелена, который по-прежнему со мной.

Дорогая Мина, сообщи мне скорее новости о моей матери, о Кионе и, конечно же, о себе. Береги себя, свой красивый голос и все, что принадлежит мне и что я обожаю.

Поцелуй всех от меня,

Тошан».

Чувствуя глубокое разочарование, Эрмина сложила листок голубой бумаги. Она догадалась, что Тошан писал это письмо в спешке, сообщив о главном и не забыв напомнить о своих правах мужа.

— Ну, что там? — спросил Жослин.

— У него все хорошо, — безразличным тоном ответила она. — Никаких увольнительных не ожидается. А мне придется сообщить ему о смерти его матери. Каким это будет для него ударом! Господи, ну зачем он уехал так далеко? Ничто не вынуждало его стать солдатом, уезжать в Европу! Его место здесь, да, здесь, рядом со своей семьей! Тошан мог бы предотвратить это несчастье, защитить свою мать и сестру! Можно сражаться с тиранами и в своей собственной стране.

Молодая женщина почти кричала от гнева, повергнув всех в ступор. Мирей и Лора встревоженно переглянулись. Жослин буквально остолбенел, Шарлотта тоже.

— Перестаньте смотреть на меня так, словно я сошла с ума! Вот уже три года я успокаиваю себя, повторяя, что Тошан поступил так из лучших побуждений, но в глубине души я в этом сомневаюсь. У него трое детей, супруга и сестра, которых нужно беречь и защищать. Вы все видели Киону! Она не должна была провести эти две недели в жестокости и ненависти! Мы с Овидом спасли ее в последний момент. Да, в последний момент! Пока Тошан в Англии бездействовал!

Ее нервы не выдержали. Разрыдавшись, она выбежала из гостиной.

— Ты куда? — закричала Лора. — Не выходи из дома в таком состоянии!

— Мама, прошу, оставь меня, — взмолилась молодая женщина, которая была уже в конце коридора. — Я больше не могу…

Потрясенный, Жослин воздел руки к небу.

— Бедная Эрмина, — вздохнул он. — В ее словах есть доля правды.

Никто не осмелился ему перечить.

Молодая женщина, задыхаясь, выбежала на крыльцо. Ее сердце бешено колотилось в груди, ей казалось, что она сейчас лишится чувств. Как раз в это мгновение по деревянным ступенькам поднималась Андреа Дамасс.

— Вам плохо, мадам? — спросила она. — Вы такая бледная!

— Нет, все в порядке, просто устала, — отрезала Эрмина, недоверчиво глядя на нее. — Раз уж мы с вами встретились без свидетелей, хочу дать вам один совет, мадемуазель. Завтра или послезавтра у вас появятся две новые ученицы — юная индианка и сводная сестра моего мужа. Я вас предупреждаю: в ваших же интересах обращаться с ними уважительно и не наказывать за малейшую провинность. Эти дети вернулись из ада, где с ними обращались как с животными, которых можно бить и унижать. Даже не думайте их изводить, иначе мигом окажетесь за дверью!