Мой бедный богатый мужчина - Мария Воронова

Через два дня она, выбрав момент, подступила к нему с осторожными расспросами.

– Мне надоела пластическая хирургия! – объявил он и зевнул. – И пациентки надоели, я на них больше смотреть не могу.

– Как такое может быть? – изумилась Диана. – Что ты говоришь, Яша? Неужели тебя совсем не волнует, что там без тебя происходит?

– Не волнует, – подтвердил он. – Это тебя теперь должно волновать. Разве ты забыла, что формально клиника принадлежит тебе? И ты у нас теперь… как это называется?.. Единоличный исполнительный орган, вот.

– Какой орган? – глупо переспросила Диана.

– Единоличный исполнительный. – Розенберг засмеялся.

Диана тоже засмеялась, хотя в ее груди появился холодок какого-то неприятного предчувствия.

– А знаешь, в ученом мире есть такая должность: «разово вводимый член»! – продолжал веселиться ее муж.

– Что-что?

– Если диссертант защищается по какой-нибудь узкой специальности, в ученый совет для кворума приглашают профессора этой специальности. Он и называется: разово вводимый член. А если говорить серьезно… Я хочу, чтобы ты потихоньку стала вникать в дела клиники.

– Но я же ничего в этом не понимаю!

– Со временем поймешь. Я же не прошу тебя освоить пластическую хирургию.

– А операции, Яша? Кто будет делать операции?

– У меня есть толковые ассистенты, некоторые уже сейчас готовы работать самостоятельно. Цены, конечно, пока придется опустить. Можно делать подтяжки и прочую рутину за полцены по сравнению со среднегородскими расценками. Даже шестьдесят процентов скидку сделай. Это привлечет целый пласт дурочек, которых раньше удерживало от пластики только отсутствие денег. Действуй, зайчик. Входи в семейный бизнес. Доходы будешь делить с моими детьми, схему тебе бухгалтер расскажет.

– Но я же в университете учусь!

– Ну и что? Первую половину дня учись себе на здоровье, а после обеда отправляйся в клинику. Так многие делают.

– А ты сам что будешь делать?

– Пока поеду к младшим, возле них поживу, потом еще куда-нибудь…

– А я?

– А ты рули здесь. Ты же понимаешь, что наш брак был ошибкой. Просто ты устала от бедности, а я – от одиночества. Но жить с тобой без любви – значит оскорблять тебя. Я слишком уважаю тебя, чтобы держать в роли… комнатной собачки.

Диана заплакала.

Она хотела каждое утро просыпаться рядом с ним, готовить ему и стирать носки. Хотела встречать его с работы и ехать с ним к детям, а потом еще куда-нибудь…

– Только не говори, что любишь меня, – остановил ее Розенберг, – я все равно не поверю. Но чем тебе плохо? Дом твой, клиника тоже, я не собираюсь ничего у тебя отнимать. Дети мои в принципе обеспечены, даже если первое время у клиники не будет доходов, тебе никто слова дурного не скажет. Живи спокойно, ты это заслуживаешь. Если соберешься замуж, свяжись с моим адвокатом, он устроит наш развод. Зачем тебе муж, которого ты не любишь, который не любит тебя и от которого ты не можешь иметь детей?

– Я не хочу, чтобы ты уезжал! – разрыдалась она, вскочила и крепко обняла его за шею.

Но Розенберг вырвался из ее рук.

– Вообще-то я знал, что нужно уходить, не прощаясь, – с досадой бросил он и вышел, хлопнув дверью.

Через несколько минут Диана услышала шум мотора.

Погоревав несколько дней, она отправилась в клинику.

А что ей еще оставалось?..

Но прошла неделя, за ней другая, и Диана почувствовала, что не на шутку увлеклась.

Посоветовавшись с главным бухгалтером, первым делом она потратила кучу денег на рекламу новых расценок клиники. Бывшие ассистенты Розенберга успешно прооперировали первых клиенток, правда, пока они брались только за самые простые операции, но лиха беда начало.

А Диана уже изучала инфраструктуру клиники и знакомилась с поставщиками. Она очень боялась, что, пользуясь ее некомпетентностью, ей могут продать какую-нибудь дрянь, – к сожалению, такие случаи не редкость в косметическом бизнесе, она об этом слышала. На фоне хозяйственных проблем работа с персоналом уже казалась ей сущим развлечением.

Но деловые хлопоты не могли унять тоски по мужу. Даже внезапно начавшаяся сессия, в которую она входила с кучей хвостов, нисколько ее не отвлекла.

«Разве важно, с какими оценками я перейду в следующий семестр и перейду ли вообще, если Розенберга не будет рядом? Да, я выходила замуж без любви, и я даже не знаю, полюбила ли его потом, но мне без него очень плохо. Какая разница, что я нашла поставщика хирургических ниток, который берет на двадцать процентов дешевле, ведь я не могу поделиться этой новостью с мужем?»

Иногда он звонил, интересовался, как идут дела. Диана сдержанно рассказывала о своих личных обстоятельствах и начинала подробный отчет о событиях в клинике, но, похоже, Розенберг полностью утратил интерес к тому, что совсем недавно занимало все его время. Он перебивал Диану, говорил, что рад ее успехам, и торопился попрощаться. Она спрашивала, где он находится и когда вернется, но он отвечал уклончиво.

Неужели он решил на всю жизнь оставить ее соломенной вдовой?

После каждого такого звонка Диана плакала, а на следующий день опять старалась забыться в работе и учебе.

Она неплохо сдала сессию – возможно, потому, что университетские преподаватели хвалили ее светлую голову, и Диане не хотелось их разочаровывать. А работать в клинике заставляло чувство долга перед детьми Розенберга. Ей казалось, что, если она не выжмет из клиники максимальный доход, значит, обездолит девочек.

Время тянулось очень медленно, пока она привыкала к своей тоске, а когда привыкла, оно полетело, как на ракете.

Вдруг наступила весна, и оказалось, что ее муж отсутствует уже пять месяцев. Диана курила на крыльце петергофского дома, угрюмо глядя на голые мокрые деревья и раскисающие газоны.

Она ненавидела весну за то, что та пришла, а Розенберга все нет… Где он? В Лондоне? Или в Магадане? А может быть, отправился в Голливуд и предлагает там свой опыт пластического хирурга?

В ворота позвонили, Диана нажала на кнопку, и на дорожке показалась кругленькая фигурка с коляской – Таня Миллер с маленькой дочкой Катенькой. За время отсутствия Розенберга Таня очень помогала Диане советами, хотя сама после рождения ребенка не работала. И когда Дмитрий Дмитриевич на несколько дней улетел к своей сестре, жившей во Владивостоке, чтобы посмотреть наконец на племянника, Диана уговорила Таню пожить у нее.

– Как я рада! – искренне произнесла Диана. – Жаль, что вы не можете поселиться у меня насовсем.

– Не думаю, что это понравилось бы Розенбергу! – засмеялась Таня.

Простая душа, она думала, что раз Диана и Розенберг нравятся ей, значит, они должны нравиться и друг другу. Она не допускала мысли, что Розенберг не живет дома потому, что не любит свою жену. Она была убеждена, что он сидит в Лондоне из-за детей, а Диана не едет к нему потому, что не может оставить клинику.