Темная связь (сборник) - Светлана Алешина

И все-таки мы его потеряли. Он доехал до конечной и, выйдя из вагона, быстро зашагал в сторону рынка. Сумерки уже накрыли город, на пешеходной улице, которая вела от остановки к рынку, было полно народа. Мы выскочили из машины, довели «тирольца» до входа в рынок, и там он растворился в массе таких же черных, серых, коричневых курток, плащей и пальто.

Чертыхнувшись, я пошла к машине, Вадим удрученно плелся сзади.

Через час мы сидели в машине на старом месте неподалеку от Ванькиного дома и вглядывались в темную пустоту улицы. Веретенников, как мы и договаривались, ставни закрывать не стал, и падающий из окон свет позволял хоть немного видеть пространство рядом с домом и калитку.

– Думаешь, он вернется? – неуверенным голосом спросил Вадим.

– А зачем, по-твоему, он приходил?

– Думаешь, на разведку?

– Интересно, как бы он смог найти дом в темноте?

– Да, в темноте здесь не разберешься, – согласился Вадим.

– Хоть бы один фонарь повесили…

Честно говоря, я и сама не была уверена, что мы сегодня дождемся этого «тирольца». Теперь он знает, где найти Ваньку, и может прийти в любое время. Завтра, например. Или послезавтра. Хотя, если уж он решился еще на одно убийство, то тянуть время ему резона нет.

Было уже около одиннадцати, и я набрала Ванькин номер. Он моментально взял трубку.

– Ты там не уснул? – спросила я.

– Уснешь тут, – отозвался он.

В его голосе чувствовалось напряжение и недовольство.

Вдруг какая-то тень мелькнула возле калитки, и я, передав трубку Гончару, схватила «Никон». Сомнений не было, «тиролец» вернулся. Я четко видела его острое настороженное лицо, и мне даже показалось, что я слышу его дыхание, хотя от машины до дома был не меньше пятидесяти метров.

– Скажи Ваньке, чтобы готовился, – прошептала я, прижимая к лицу фотоаппарат, – пришел.

«Тиролец» прошел мимо калитки и осторожно заглянул в окно. Видимо, убедившись, что Ванька на месте, он прокрался к калитке, открыл ее и шмыгнул во двор.

– Пусть включает камеру и прячется, – сказала я.

Вадим передавал мои команды Веретенникову.

– Пошли потихоньку.

Я выбралась из машины и, стараясь не шуметь, направилась к дому. Вадим, прижимая трубку к уху, шел следом. Дойдя до калитки, я остановилась, не уверенная в том, проник ли «тиролец» уже в дом или еще находится во дворе. Я приложила ухо к забору и услышала какую-то возню. Пытается открыть дверь, подумала я и заглянула в щель между досками забора. Сначала ничего не было видно, а потом я заметила луч фонарика, скользящего по двери. Свет в доме уже был погашен – получится ли что-нибудь снять?

Дверь в дом открылась, и злоумышленник, освещая себе путь фонариком, неслышно шагнул в дом.

У нас фонарика не было, поэтому приходилось двигаться практически на ощупь. Слух обострился до предела. Мне казалось, что шуршание битого кирпича под ногами было слышно в соседних домах. Прокравшись к входу в комнату, где была установлена камера, я заглянула внутрь. Свет фонаря был направлен на диван, на котором «спал» Ванька. На фоне светящегося пятна от фонаря выделялся только коренастый силуэт «тирольца». Было видно, что фонарь он держит в левой руке, правую же прижимает к бедру. Он шагнул к дивану, в его руке сверкнуло лезвие, и нож с треском вонзился в муляж, лежащий на диване.

– Стоять, стрелять буду, – заорала я и, поставив «Никон» в автоматический режим, нажала на спуск.

Комната озарилась всполохами фотовспышки, при свете которой преступник присел и, как затравленный зверь, оглянулся на меня. Я понимала, что меня он видеть не может, но было не по себе, когда я через объектив видела его глаза, наполненные злобой и цепенящим душу отчаянием. Это продолжалось несколько мгновений. Вадим, стоявший за моей спиной, бросился к «тирольцу», но тот уже вскочил на ноги. Вспышка сверкала как сумасшедшая, била ослепительным фонтаном из кромешной тьмы, выдергивая из нее отдельные фрагменты. Казалось, преступник движется, как в кино. Жесты его были судорожными, но точными.

Он отшвырнул Вадима, который, отлетев назад, сбил меня с ног, и все опять погрузилось в темноту. Раздался звон разбитого стекла. Загорелась лампа в комнате – это Веретенников включил свет и тоже кинулся на преступника, но тот уже вываливался через окно на улицу. Ванька метнулся к окну, но столкнулся с Вадимом, который к тому времени поднялся и тоже попытался броситься в погоню.

Время было упущено, гоняться за перепуганным крепким мужиком по темным грязным улицам было не только бесполезно, но и небезопасно, поэтому я остановила погоню.

– Все-е, – закричала я, поднимаясь с пола, – хватит! Это бесполезно, вы все равно его не догоните.

– А-а, блин, – Вадим с горячностью рубанул воздух ладонью, – упустили.

– Мы найдем его, – я подняла фотоаппарат и повесила на плечо, – у нас теперь есть его фотографии.

Сырой ночной ветер врывался в комнату сквозь разбитое окно.

– Пойду стекло поищу или кусок фанеры, надо окно заделать, – переведя дыхание, сказал Иван и вышел из комнаты.

* * *

Надо же, какая неудача! Вот к чему привела моя самонадеянность! Если уж сама не в состоянии была просчитать все возможные варианты, повороты событий, нужно было тогда милицию пригласить. Сейчас бы этот молодчик за решеткой сидел, а не скитался бы по Тарасову с ножом в кармане, думая, как бы с Ванькой разделаться. Я боялась посмотреть на сидящего рядом Ивана. У Вадима тоже, надо сказать, вид был как у побитой собаки. Ему нечем было нейтрализовать ощущение гложащей пустоты, поселившееся в его душе с известием о Катькиной смерти, к которому прибавилась теперь еще и досада на наши неумелые действия. А не слишком ли ты критична и самокритична? – спрашивала я себя.

– Судом Линча занимаешься? – прервал тягостное молчание, воцарившееся в салоне автомобиля, Вадим.

Я нашла его невеселые глаза в зеркале заднего вида и снова, как и в квартире Альбины, поразилась нашему с ним мысленному и душевному параллелизму.

– А что, заметно? – подавленно спросила я.

– Еще как, – Вадим уставился в окно, – мы ни в чем не виноваты, нельзя все предусмотреть и рассчитать с математической точностью, – попробовал он меня утешить.

– Что сейчас думать об этом, – с досадой в голосе сказал Ванька, – главное, что мы его не поймали.

– А счастье было так возможно… – с грустью произнесла я.

Ванька, как ни странно, был настроен более оптимистично, чем мы.

– Да не вешай ты носа, – по-простецки толкнул он меня локтем, – поймаем мы этого гада!

– Как? – удивленно взглянула на него я.

– Давайте меня опять к Трофимычу определим. Когда-нибудь он все равно объявится.

– Ты что, рехнулся, камикадзе! – усмехнулся Вадим. – Жить надоело?