Марко Поло - Сергей Нечаев

К Марко Поло, повторимся, не стоит относиться слишком строго, ведь он не был ученым в современном смысле этого слова. И он не ставил перед собой никаких комплексных научных задач. Он был простым купцом, жившим много веков назад, и он своей книгой просто хотел сказать людям: «Мир полон чудес, я в них верю — поверьте и вы».

К тому же многих вещей, очевидных для современного человека, Марко Поло просто не мог знать. Да и вжился венецианец прежде всего в монгольскую среду, и поэтому он вполне мог не придавать значения всякой «китайщине». Например, он вполне мог описывать тот же чай, не зная, что это чай. В частности, во время поездки в Тибет, в месте под названием Гаинду (Гаиндир), он увидел и описал удивительный кустарник, который он сначала принял за гвоздику.

Не зная точно, что это за растение, Марко Поло рассказывает о нем так: «Родится тут много гвоздики; то маленькое деревцо с листьями, как у лавра, только подлиннее и поуже, а цветок маленький белый, как у гвоздики»{532}.

Но гвоздичные растения в долинах Тибета не культивировались. В связи с этим французский востоковед Гийом Потье сделал вывод, что Марко Поло, скорее всего, имел в виду «ассам» (assam) — черный крупнолистовой чай.

И чем это не ответ всем тем, кто упрекает Марко Поло в том, что он, много лет проведя в Китае, ни словом не обмолвился о чае и китайских традициях чаепития?

Более того, с чаем венецианец просто не мог быть знаком, ибо монголы, в отличие от китайцев, пили в основном кумыс, приготовленный из кобыльего молока. И, кстати, в XIII веке завоеватели Китая уничтожили большинство чайных плантаций, в результате чего культура чая в стране угасла. Возрождаться же она начала уже после путешествия Марко Поло, а активную чайную торговлю с Европой Китай начал лишь в XVII веке.

Историк Оливье Жермен-Тома, вступаясь за Марко Поло, подчеркивает: «В то время чай в основном культивировался в местах, которые венецианец не посещал»{533}. Он же отмечает и следующий факт: «Текст был написан для западной публики, более увлеченной золотом, драгоценными камнями, шелками и пряностями… И уж точно не напитком, эквивалента которому не находилось в средневековой жизни»{534}.

То же самое — и пеленание ног у женщин. То, что Марко Поло не упоминает об этом, совсем не удивительно, ведь женщины с подогнутыми пальцами на ногах, туго перевязанные специальными бинтами и испытывавшие от этого адские боли, практически не выходили из дому, и он вполне мог не знать о них и о существовании подобного обычая. К тому же, как настаивает биограф Марко Поло Генри Харт, это был «чисто китайский обычай», и «его не восприняли ни монгольские, ни маньчжурские завоеватели этой страны»{535}. Примерно то же самое можно сказать и о китайских иероглифах, не упоминающихся в книге Марко Поло.

Короче говоря, как совершенно справедливо подмечает Оливье Жермен-Тома, «даже самое “ученое” исследование страны не может рассказать обо всём»{536}.

На самом деле не важно, на каком языке был написан оригинал рассказа Марко Поло и были ли в нем упоминания о чае и Великой Китайской стене. Важно другое — что этот рассказ вообще сохранился и дошел до нас. И, несмотря на очевидную путаницу с датами, расстояниями и описаниями городов, на Марко Поло никак нельзя смотреть как на фантазера, морочащего читателям голову своими сказками о невиданных странах, людях и животных. К сожалению, такое нелестное мнение о знаменитом венецианце имеет место, и связано оно с тем, что в свое время по Европе было распространено множество подложных (сейчас бы сказали «пиратских») переводов и изданий книги Марко Поло, наполненных вставками, порой превосходящими своим объемом описание самого путешественника.

Кто бы что ни говорил, факт остается фактом: едва ли можно назвать хоть одно средневековое сочинение описательного характера, у которого было бы столько же всевозможных вариантов, как у книги Марко Поло. Изданий и переизданий сотни, и они выходили практически на всех языках мира. Как правило, все издания снабжаются комментариями, задача которых состоит в том, чтобы разъяснить текст книги. Но, как это нередко бывает, обилие трактовок и объяснений лишь еще более запутывает читателя, что волей-неволей порождает в публике недоверие к самой книге.

Главная проблема тут заключается в том, что в каждый век на текст книги Марко Поло смотрят с позиций своего времени, что от него требуют слишком многого и словно изучают под микроскопом каждое его слово, будто навязывая ему поездки по местам, где он, по всей вероятности, никогда и не бывал. А Марко Поло — не географ и не страновед, и он описывает не столько виденное им, сколько слышанное. Он не дает нам четкий отчет о командировке, а рассказывает, то есть снабжает информацией.

Чтобы было понятно: можно десять раз побывать по делам в Париже, но ни разу не посетить, например, Лувр, и при этом прекрасно знать о его существовании; а можно приехать один раз, пройти мимо него и даже не знать, что это такое. В конце концов, нет чудес, есть лишь та или иная степень знания. Вот и Марко Поло, поражаясь многим вещам, увиденным на Востоке, просто делился с европейцами своими знаниями.

Более того, можно с уверенностью сказать, что если бы Марко Поло вдруг чудом снова явился на свет божий, он бы очень удивился и осудил своих комментаторов. Наверняка он указал бы им точный маршрут своего путешествия, а также на те источники, из которых он заимствовал данные о местах, где сам он никогда не был.

Из того, что получилось в конечном итоге из книги Марко Поло, невозможно понять, зачем трое венецианцев двигались по Средней Азии какими-то гигантскими зигзагами, хотя по логике они должны были бы очень торопиться предстать перед Хубилай-ханом. Точно так же невозможно понять, зачем на обратном пути из Китая они якобы завернули в Африку, сделав морем огромный крюк. Такие круизы конечно же уже не удивляют богатых туристов нашего века, но в конце XIII столетия люди ведь не имели тех возможностей и удобств, как сейчас.

В связи с этим хотелось бы еще раз отметить следующее:

1. Почти во всей книге говорится не от собственного имени Марко Поло, а от третьего лица, то есть как бы про Марко Поло.

2. Книгу писал не сам Марко Поло.

3. Тот человек, что писал книгу (Рустичелло или Рустичано из Пизы), делал это не под диктовку, а от себя, то есть по мотивам рассказов Марко Поло.

4. То, что Марко Поло рассказывал об Азии, не было увиденным им лично. В книге очень много того, о чем он знал из каких-то других источников. Соответственно, эти другие источники — либо услышанное им от кого-то, либо его записки, которыми он, по всей видимости, запасся в Китае.

5. Отличить описание увиденного Марко Поло лично от того, чего он лично не видел, порой крайне трудно.