Небо в огне. Штурмовик из будущего - Дмитрий Политов

Ладно, — очнулся капитан, — что-то меня не туда понесло. В общем, думаю, что вряд ли нас еще здесь задержат. Слыхал, небось, сводку — наши фрицев под Сталинградом доколачивают. А соответственно, и мы сиднем сидеть не будем. Если и не в наступление, то какие-то активные действия точно будут — нельзя фашистам позволить резервы отсюда снять.

— Думаешь, удастся их добить?

— А почему нет? — удивился Филатов.

— Так это, — смутился Григорий, — под Демянском тоже вроде как окружали, а до конца дело так и не смогли довести. Я там как раз воевал, видел воочию.

— Ну так и мы нынче другие, — засмеялся капитан. — Не боись, Кощей, сотрем гадов в порошок!

Полетать так и не удалось. Погода, как это частенько бывает зимой, резко испортилась, небо затянуло облаками, посыпались густые хлопья снега. Летчиков пригласили опять в клуб. Снова обсуждали различные вопросы, но экспат уже резко потерял интерес к происходящему и отчаянно желал вернуться обратно в часть. Он буквально не находил себе места, но просто взять и уехать, естественно, не мог.

Кое-как дотерпел до конца. Хотел было сходить в штаб и попробовать дозвониться до полка, но по здравом размышлении отбросил эту мысль. В самом деле, ну кто даст какому-то незнакомому лейтенантишке занимать линию праздной болтовней? Не смешно ни разу. Обратиться за помощью к Филатову? Нет, не настолько они с ним близки. И так уже капитан несколько прохладно с ним общался — видимо, пожалел уже, что разоткровенничался с посторонним человеком.

Ну и черт с ним. Григорий дошел до избы, куда его определили на постой, немного поговорил с хозяевами — довольно крепкими еще стариками, помог наколоть дров и сходил за водой. И людям хорошо, и сам занят, дурные мысли из головы улетучились. Вечером, после ужина, сходил посмотреть кино. Показывали «Парень из нашего города». Дивин уже видел эту картину, но все равно посмотрел еще раз с удовольствием. Нравился ему Крючков в роли танкиста. Такой он был целеустремленный, настойчивый, упорный — любо-дорого поглядеть. Наивный сюжет? Ха, можно подумать, в Империи кто-то заморачивался и пытался поразить зрителя. Вспомнишь иные шедевры, и плакать хочется. Все на уровне: шел, напали, убил, подобрал оружие, пошел убивать сам. Здесь все же какая-никакая, а идея, попытка воспитать людей в духе коммунистического учения, а не бессмысленные стрелялки с горами ненастоящих трупов и океанами бутафорской кровищи.

После сеанса долго бродил возле дома. Спать совершенно не хотелось. Несколько пилотов, что жили в этой же избе, предлагали сброситься и послать гонца за самогоном, но лейтенант отказался. Свежи еще были в памяти последствия недавнего тяжкого похмелья. Да и денег при себе было немного. Собственно, зачем вообще нужны на войне деньги солдату? Так, прикупить по случаю кое-какие хозяйственные мелочи, не более того. А на что другое все равно цены такие — не выговоришь. Взять то же спиртное — в магазине литр водки стоит семьдесят рублей, но ее там еще нужно умудриться купить. А с рук за тот же литр просят уже все пятьсот. Отдай и не греши. Так что на его лейтенантскую получку можно взять себе два литра и ни в чем себе не отказывать. Шутка!

Откуда-то вскочила маленькая кудлатая собачонка. Сначала бегала за экспатом и тоненько, визгливо лаяла, потом малость подуспокоилась и даже позволила себя сначала погладить, а потом и взять на руки. Правда, все равно мелко-мелко дрожала, но не вырывалась. И уж совершенно неожиданно взяла да и лизнула вдруг Григория в лицо. Дивин невольно рассмеялся.

— Ишь ты, а на первый взгляд такая сердитая! — Собачонка посматривала на него черными блестящими глазками-пуговками, вывалив длинный язык, и смешно наклоняла голову набок. Так, словно прислушивалась к его словам, пыталась понять. — Не, ты даже не думай, — честно предупредил ее Григорий, — к себе не возьму. У меня и так уже один меховой подонок живет. Боюсь, что тебе он явно не обрадуется. А когти у него, знаешь, какие? У-ууу! Так что беги, малая. — Лейтенант осторожно опустил собачку на землю, погладив на прощанье. Прошелся по улице взад-вперед и, почувствовав, что холод пробрался-таки под куртку и мазнул по телу, зашел в избу. Осторожно перешагивая через спящих прямо на полу людей, добрался до своего места, снял куртку, подложил ее под голову и лег.

Нет, ну почему все же так неспокойно на душе?

* * *

Следующий день получился каким-то суматошным и полосатым, как зебра: то черным, то белым. Сначала посыльный из штаба ввалился в дом ни свет ни заря, споткнулся о ведро в сенях, естественно, полетел носом, вызвав дикий грохот, потому что умудрился во время падения сбить еще что-то. Соответственно, когда летчики вскочили как подорванные из-за этого тарарама, кто-то очень больно наступил Григорию на руку. В итоге на завтрак экспат шел с желанием сорвать на ком-нибудь злость.

Вместо этого он наткнулся на давешнего штабного майора, который с удовольствием отчитал Дивина на глазах у всех за неряшливый внешний вид. Пришлось молча стоять по стойке смирно, сделав рожу кирпичом, и преданно поедать глазами вошедшего в раж командира. От унизительной процедуры избавило только появление комдива. Чижов недоуменно вздернул бровь, и майор мгновенно оставил экспата в покое, пробурчав напоследок какую-то угрозу.

Потом Григорий обжегся чересчур горячим чаем, опрокинул кружку на соседа, выслушал много «лестных» и «добрых» слов в свой адрес и, вконец расстроенный, поплелся на КП для получения задания на учебный полет.

Только на полигоне экспат, что называется, отвел душу, поразив с первого захода мишень бомбами и удачно выпустив по ней эрэсы. Злость на все и вся помогла, не иначе. Удостоился после приземления сдержанной похвалы от комдива, дружеского похлопывания по плечу от коллег-летчиков и отошел в сторонку перекурить и понаблюдать за тем, как штурмуют учебные цели остальные пилоты.

После обеда слетал вновь. Продемонстрировал скрытный подход к цели на малой высоте. Было немного страшновато, потому что район Григорий знал не очень хорошо и существовала вероятность заблудиться. Это в принципе являлось одной из главнейших причин, почему многие летчики-штурмовики опасались идти на бреющем — при таком полете очень сложно ориентироваться, объекты проносятся под крылом очень быстро. Из-за этого те пилоты, у кого были проблемы со штурманским делом, лезли на высоту, где их уже поджидали немецкие истребители.

Но все получилось как надо. Прошел по оврагам-балочкам как у себя дома, выскочил к полигону, едва не касаясь брюхом верхушек деревьев, с ходу расстрелял из пушек расставленные грузовики-мишени. Заложил круг и полюбовался на весело полыхающие машины. И пусть это только раздолбанные в хлам остовы, но будьте уверены — настоящие ждет точно такая же судьба.

Вечером наконец-то уезжал домой. Тепло попрощался с новыми знакомыми, поблагодарил гостеприимных хозяев. У штаба нашел полуторку с водителем из своего полка, который приезжал на дивизионный склад за деталями для «Илов», устроился поудобнее в кабине и, едва тронулись, жадно спросил:

— Слушай, я тут уже три дня, расскажи, что у нас нового?