Логово льва - Андрей Бондаренко

Ну, и ещё что-то подобное, откровенно глупое, напевал-болтал без остановки.

Что было дальше, Ник так и не понял: то ли заснул, то ли сознание потерял…

Ник пришёл в себя вследствие болезненного удара в бок чем-то твёрдым и ребристым. Глаза открыл, попробовал хотя бы немного определиться — во времени и пространстве. Ага, руки и ноги были крепко связаны, оружие однозначно конфисковали, а над ним стоял некто, большой и грузный.

Ник яростно потряс головой, пытаясь заставить непослушные глаза сфокусироваться на лице неизвестного. Белобрысый здоровяк лет тридцати, одетый в камуфляжные штаны и бежевую широченную футболку без рукавов, на ногах — высокие ботинки со шнуровкой.

Неужели господа «пятнистые», так хорошо знакомые по чукотским событиям, пожаловали в гости, заглянули на наш скромный огонёк?

Ник повернул голову направо: вон Банкин тяжело дышит, глаза закрыты, в уголках губ лениво пузырится жёлтая слюна, а вот у лежащей с ним рядом Нару непрерывно дрожат ресницы, щёки покрыты крупными слезами. Тем не менее — живы, слава богу! А что с остальными?

— Посмотрите-ка, мистер Браун, наш дорогой гость очнулся! — жизнерадостно воскликнул здоровяк по-английски и влепил Нику ребром ботинка по голове.

Ухо тут же наполнилось невыносимым звоном, из носа потекла тоненькая струйка чуть солоноватой крови.

— Эй-эй, капрал Кью, мать твою, потише там! — раздался скрипучий недовольный голос. — Не смей портить мне рабочую силу!

Ник снова потряс головой, дожидаясь, когда затихнет нестерпимый звон в ухе, посмотрел в сторону говорящего.

Совсем недалеко, на раскладном походном стульчике восседал странный субъект, ужасно похожий на университетского профессора: высокий — под два метра, пожилой уже, очень худой, в огромных старомодных очках, одет в синие потёртые шорты и белую футболку с непонятной эмблемой на груди.

Но что-то в его взгляде, в движениях плавных и грациозных было такое хищное и уверенное, что сразу и непреложно становилось понятно: он здесь и есть самый-самый главный.

За неимением стола «профессор» закинул свои длиннющие ножищи, на которых красовались жёлтые старые сандалии, на круп мёртвого мула.

Он внимательно изучал бумаги, извлечённые из планшетов Ника и Банкина: паспорта, записные книжки, контракты на поставку в Швецию, Норвегию и Данию судовых партий испанских лимонов и апельсинов.

На земле лежала карта, найденная на болотах у мёртвой парашютистки.

«Профессор» поднялся на ноги, небрежно бросил паспорта и прочие документы на стол, представляющий собой задницу мёртвого вьючного животного, достал из объёмного медицинского баула большой шприц и пузатую стеклянную бутыль с бесцветной жидкостью. Наполнив шприц, мистер Браун лёгкой скользящей походкой подошёл к Нару, всё ещё лежащей с закрытыми глазами, ловко сделал ей укол в правое плечо. Девушка резко дернулась всем телом и болезненно застонала. Через минуту такая же участь постигла Банкина, Гешка жалобно замычал что-то нечленораздельное, забился всем телом, выгибаясь и подёргивая руками и ногами.

«Суки американские паскудные, доберусь я до вас ещё, в обязательном порядке доберусь!» — твёрдо решил про себя Ник.

«Профессор», словно услыхав это безмолвное обещание, не торопясь, подошёл к Нику, склонился над ним. Ник резко приподнял голову и попытался вцепиться зубами в руку со шприцем. Не получилось. Кью, сволочь белобрысая, был начеку — тут же влепил крепкий подзатыльник, перед глазами у Ника поплыли чёрные и фиолетовые полосы…

Судя по всему, сознание на этот раз Ник потерял всего на несколько секунд. Да и сопротивлялся он, похоже, совсем зря. Укол оказал его самочувствию волшебную действенную помощь: голова стала необычайно ясной, зрение обострилось, по усталым мышцам разлилось живительное тепло. Банкин и Нару также уже пришли в себя и занимали сидячее положение, аккуратно прислонённые к вертикальной скале, рядом со стулом, на котором снова непринуждённо восседал «профессор». Сбоку угадывалось осторожное дыхание капрала Кью. Метрах в ста от них на поляне беспорядочно лежали связанные по рукам и ногам индейцы чиго, там же застыли неподвижными скульптурами и двое «пятнистых» с винчестерами наизготовку.

Ник и Банкин посмотрели друг на друга, обменялись краткими условленными фразами.

— Молчать, уроды, молчать! — тут же заорал Кью.

Замолчали.

Где-то недалеко прогремел сильный взрыв. Что бы это значило?

— Разрешите представиться, — негромко произнёс по-английски человек, сидящий напротив. — Моя фамилия — Браун, также ко мне можно обращаться — профессор Браун, или же просто — профессор. Здесь я представляю интересы одного частного американского университета. Сугубо научные интересы. Исключительно познавательного характера. По поводу укола, многоуважаемый сеньор Андрес Буэнвентура. Он был совершенно необходим, следовало окончательно снять локальные последствия отравления ваших организмов дымом. На индейцев, извините, тратить дорогостоящую вакцину не буду, они ребята выносливые, сами оклемаются. По крайней мере, оклемаются здоровые и сильные — пригодные к физическому труду. Судьба остальных меня не интересует. Элементарный естественный отбор, как учил мудрый старикашка Дарвин. Кстати, ваши мулы, ламы и лошадь — все погибли. Да и вождя индейцев, старого татуированного придурка, пришлось пристрелить. Не смотрите так, он сам виноват: первым из вас пришёл в себя, да и кинулся на меня по подлому, с булыжником в руке. А у Кью реакция простая: чуть что, сразу хватается за винтовку. Так что не взыщите, похоронили уже вашего Чинганчгука в ближайших кустиках. Да несколько других индейцев: женщин, детей и стариков, умерших от угарного газа. Жалко, конечно, да все мы смертны, рано или поздно…

Профессор неторопливо встал, достал из кожаного футляра чёрную сигару, раскурил, небрежно указал рукой на документы и прочие бумаги, лежавшие на краю ляжки безвременно погибшего мула:

— С вами я уже знаком. Скажу прямо — удивлён без меры. Уважаемый торговец фруктами из Барселоны, известный баварский коллекционер и антиквар вкупе с красивой индейской подружкой. Что вы здесь позабыли, дорогие мои господа? Да, кстати, откуда у вас карта этой местности? Вы нашли Дженни, нашу радистку? Что с ней приключилось? Погибла?

За время этого монолога Ник и Банкин успели плотно пообщаться между собой. На специальном языке диверсантов, попавших в плен, где звуки и даже отдельные слова заменяются подмаргиванием, чуть заметными движениями бровей и даже лёгким шевелением кончиками ушей.

Информация, сообщённая Гешкой, была весьма интересной. По его «словам», он узнал голос мистера Брауна. Перед ними был не кто иной, как «Большой Джим», человек, руководивший долгие годы действиями американских спецслужб на Чукотке. Знакомая фигура. Правда, до этого момента только заочно. Теперь необходимо было срочно перестраиваться: подготовленная для такого случая дежурная легенда о чудаках-иностранцах, интересующихся историей развития цивилизаций древних майя и ацтеков, совершенно не годилась. Нужно было срочно придумать более достоверную и жизненную историю…