Воздушный штрафбат - Антон Кротков

Борис слез с коня, ласково похлопал его по вспотевшей шее. Прислушался. Где-то совсем рядом прозвучали громкие голоса. Разговаривали не по-испански. Вскоре стало понятно, что ищут именно его. В балке показались всадники. Их было четверо. Судя по одежде— мусульмане. Похоже, это были знаменитые туземные кавалеристы — марокканцы, о жестокостях которых среди республиканских солдат ходило много леденящих кровь историй. В плен к ним лучше было не попадать.

Борис прыжком вскочил в седло и погнал коня прочь. Преследователи тут же пришпорили своих лошадей и с дикими воплями помчались за ним. Лошади у них оказались свежее, и вскоре четверо марокканцев окружили Бориса. Показывая друг другу на коня, идущего под неприятельским всадником, они злобно выкрикивали непонятные Нефедову ругательства, при этом яростно округляя глаза и скаля зубы. Марокканцы, конечно же, признали лошадь своего погибшего командира и жаждали жестоко покарать его убийцу. Начался сабельный бой. Вот где Нефедову по-настоящему пригодились уроки Близняка! Не владея хитростями джигитовки, Борис лишился бы головы в считаные минуты.

А так он одновременно отражал удары нескольких вражеских клинков, уклонялся и рубил сам. Вскоре Нефедов завладел карабином одного из убитых им врагов. Лошадью он теперь управлял телом и ногами, оставив руки свободными для фехтования и стрельбы. Несколько раз в критической ситуации Нефедов делал обрыв — нырял под живот своей лошади, имитируя таким образом смерть, для того чтобы выстрелить в противника из-под конского живота.

Возвращаясь рывком обратно в седло, русский снова начинал яростную рубку. Борис все делал автоматически, используя наработанные в манеже навыки. В результате скоротечного кавалерийского боя он сумел в одиночку уничтожить трех марокканцев и вернуться к своим. Правда, когда Нефедов соскочил с коня, на нем были рассечены все ремни, исполосована клинками одежда.

Окружившие Бориса республиканские солдаты смотрели на него так, словно он прискакал с того света. Впрочем, так оно и было. Вскоре об этой истории написали многие испанские и иностранные газеты. На московских журналистов этот случай тоже произвел громадное впечатление.

— Я обязательно попробую включить этот уникальный эпизод в свою статью в «Правде», — пообещал Борису на прощание, перед отъездом в Москву, Кольцов. — Это настоящий подвиг! Советская молодежь должна брать с вас пример.

Кольцов даже процитировал придуманную накануне в гостинице ключевую фразу для статьи: «Предателям испанского народа и их фашистским наймитам недолго осталось лить невинную кровь трудящихся. Благодаря таким героям, как советский военлет Борис Нефедов, вскоре им придет конец — и в воздухе, и на земле».

— Лучше не надо, — попросил Борис, — а то меня еще чего доброго из авиации попрут. Сами ведь говорили: на войне каждый должен заниматься своим делом. Глупо проявлять кавалергардский героизм без пользы.

Гордый журналист прикусил губу и холодно произнес на прощание:

— Как вам будет угодно…

* * *

Между тем напряженность воздушных боев за Мадрид постоянно возрастала. Несколько раз на день на подходах к городу появлялись группы франкистких бомбардировщиков. На их перехват по ракете взлетало дежурное звено. Тихоходные «Юнкерсы-52» были легкой мишенью для И-16. Обычно советские истребители на бреющем полете — незаметные на фоне земли — скрытно приближались к формации неприятельских бомбардировщиков и атаковали их снизу — из незащищенной пулеметами мертвой зоны, не оставляя вражеским пилотам никаких шансов. Выкрашенные в серый цвет «ишачки» словно выскакивали прямо из земляной норы. За такую тактику И-16 получил у пилотов неприятельских бомбардировщиков прозвище «Rata» — крыса.

Основной целью атак был бомболюк — при удачном попадании в него «Юнкерс» взрывался в воздухе. В первую очередь истребители старались сбить командирскую машину. «Завалишь» лидера — группа остается без управления и распадается — каждый стремится убежать в одиночку, но редко кому это удается. Начинается бойня утративших спасительный строй «бомберов». Ведь одиночный бомбардировщик, оставшийся без прикрытия со стороны бортстрелков соседних машин, становится очень уязвимым. Таким образом, Борис за короткое время увеличил счет своих побед до тридцати и стал одним из самых результативных асов этой войны.

Но затем инициативу вновь перехватили франкистские ВВС. В очередной раз за эту войну республиканские и фалангистские пилоты поменялись местами: одни вновь стали охотниками, другие — дичью. Случилось это, когда в небе Испании появились новейшие немецкие и итальянские самолеты — скоростные и хорошо защищенные бомбардировщики «Чиконья BR-20», «Дорнье 17», «Хейнкель 111».

Но, конечно, самым неприятным сюрпризом для республиканских пилотов стал новейший германский истребитель принципиально новой конструкции «Мессершмитт Bf-109». Когда для руководителей гитлеровских люфтваффе стало очевидным, что «Хейнкели 51» «легиона кондор» проигрывают битву за господство в воздухе советским истребителям И-15 и И-16, ими было принято беспрецедентное решение: на фронтовой аэродром были отправлены опытные машины из исследовательского центра в Рехлине, пилотируемые летчиками-испытателями фирмы профессора Вилли Мессершмитта. Семь недель боев доказали всему миру, что у немцев появился лучший в мире истребитель.

В это драматичное для республиканских воздушных сил время выявились многие недостатки новых советских истребителей. Оказалась ошибочной сама философия, заложенная в их конструкцию. Заказавший эти самолеты конструктору Поликарпову маршал Тухачевский, должно быть, представлял себе воздушный бой как сражение на больших дистанциях, где успех определяется маневренностью крылатых машин. Именно на горизонтальную верткость как на главное достоинство «крылатого охотника» и была сделана главная ставка при проектировании новых истребителей. Заказанные Тухачевским самолеты даже оснащались оптическим прицелом — малопригодной для стрельбы трубкой, особенно по сравнению с мессершмиттовскими коллиматорными прицелами. Должно быть, маршал полагал, что, уворачиваясь от вражеских атак, летчик будущего истребителя сможет издали поражать неприятельские воздушные корабли, словно снайпер из засады уток.

Но на практике попасть в самолет с дистанции более чем 200 метров можно лишь случайно. А чтобы наверняка «завалить» истребитель или бомбардировщик противника, к нему надо подобраться на расстояние 20–50 метров. Причем скоростная цель будет находиться в прицеле лишь считаные секунды. Поэтому принципиальную важность приобретает «масса» секундного залпа, то есть требуется установить на истребитель много скорострельных пушек и крупнокалиберных пулеметов, чтобы мгновенно обрушить на врага шквал огня.

Поликарповские же машины по сравнению со своими основными противниками обладали преступно слабым вооружением. Малоэффективным оказалось и протектирование[114]их бензобаков. К тому же «мессеры» были оборудованы радиостанциями, благодаря чему их пилоты могли координировать свои действия. Республиканские же летчики, в лучшем случае, имели возможность, заметив противника, покачать друг другу крыльями и обменяться скупыми жестами.