Больше, чем любовь - Ники Сью

— Что с тобой? — спросила, присаживаясь рядом.

— Все полный отстой, — со всхлипом произнесла Лиля. Она прикусила губу, переводя на меня взгляд полный горечи. В иной раз я бы ее пожалела, однако после всех грубостей, которые она сотворила в мою сторону, увы! Быть ее жилеткой я больше не планировала. Хватит.

— Очень понятно.

— Ася со мной не будет больше дружить, — выдала наконец — то Ильина.

— Да ну? — я постаралась вздохнуть не слишком наигранно, хотя информация была ожидаемая. — С чего взяла?

— Я случайно услышала их разговор с девочками.

— Вот как…

— Да! — Лилька снова вытерла лицо рукавом от рубашки, он был уже грязный из-за косметики. — Оказывается, она все это затеяла из-за Давы.

— Чего? — нет, я понимала, что дружба нарисовалась неспроста, однако такой повод звучал странно. Ильина же с ним не общалась, от слова совсем.

— Они хотели через тебя, вернее через нас с тобой, к нему подобраться, я так поняла.

— Да уж, — мне нечего было сказать на это Лиле. В конце концов, она сама виновата, что так легко доверилась непонятно каким людям и предала близкого человека в лице меня.

— А теперь ты с Яром, и им, ясное дело, я больше не нужна. Боже, Лина! — Лилька так громко всхлипнула, что где-то внутри мне в очередной раз стало ее жаль.

— Ну ничего, плохие люди уходят, это хорошо, — постаралась утешить я, правда без особого желания.

— Да что хорошего? Ты ведь… — Лиля запнулась. Она какое-то время молча смотрела на свои новенькие балетки цвета сандалового дерева. — У меня ощущение, что я осталась одна.

— Почему?

— Ты ведь тоже… — наконец, Ильина решила закончить свою мысль. — Тоже откажешься от меня, как и они?

— Ты сама от меня отказалась, Лиль. Я не тот человек, который будет бесконечно прощать. Мне тоже, знаешь ли, обидно! Меня тоже, знаешь ли, задело твое поведение! — сорвалась я. Пора было выдать свои эмоции.

— Что? Да когда? — убила наповал Лилька. Я поднялась с подоконника и встала напротив.

— Начнем с фотосессии для виньетки. С кем ты там на парной фотке? Разве со мной?

— Лина… — она потупила взгляд в пол, сжав перед собой руки.

— Ты первая от меня отказалась. Подвинула ради какой-то там дуры Яковой, ради софитов и популярности. Так что не надо тут строить из себя великомученицу, Лиль. Я до последнего была на твоей стороне.

— Тебе не понять, — отмахнулась Ильина. И меня так задели ее слова, словно я была слепым котенком, незамечающим очевидного.

— Ну да, — хмыкнула. — Куда уж мне! Зато ты меня всегда понимаешь.

— Абрамова! — воскликнула Лилька.

— Ты была моей самой близкой подругой, я тебе верила. Но сколько всего произошло! Да надо мной вся школа из-за того письма смеялась. Ты разболтала обо всем, даже не подумав обо мне. И если бы не Яр, я не знаю, чем бы все кончилось. Поэтому, знаешь что, Лиля! — я сжала кулаки, в груди заходилось бешено сердце. Обида хлестала ремнем по телу. — Иди ты со своей дружбой. Я тебя не понимаю.

Она открыла рот и, кажется, что-то хотела еще сказать, вот только слушать я не планировала. Выскочила пулей из туалета, промчавшись вдоль коридора. Прозвенел звонок. Кто-то из школьников случайно толкнул меня в плечо. Я умудрилась споткнуться, заплетаясь в собственных ногах. Мне было чертовски обидно. Вот так живешь себе, веришь в дружбу, а она оказывается не стоит ломаного гроша.

Перед глазами навис туман, поэтому я не заметила, как влетела в мужскую грудь. Подняла голову, мои губы дрожали, я едва сдерживала слезы.

— Малышка, что с тобой? — спросил Яр. И как он умел вечно оказываться тогда, когда мне нужна была помощь, нужно было его мужское плечо. Я уткнулась носом в грудь своего парня, прижавшись, как маленький беззащитный ребенок.

— Ангелина, — позвал Ярик. Его руки заботливо гладили меня по спине.

— Я такая дурочка, — прошептала, всхлипнув. Все же заплакала.

— Знаю, но это не оправдывает твоих слез.

— Эй, — я посмотрела на Яра, а он вдруг мне улыбнулся. Так нежно и искренне, словно готов был скоротать со мной целую вечность. Словно я была его единственным, самым близким на свете человеком.

— Ну что? Кого мне придушить?

— Лучше просто пожалей меня, — попросила я, с губ сорвался всхлип.

— Об этом могла бы и не просить.

Ярик обнял меня, прижав к себе крепко-крепко. Мы простояли так в коридоре целый урок. Удивительно, что за это время мимо не прошел ни один учитель, чтобы разогнать нас по кабинетам. А после я все-таки рассказала обо всем Громову, и он в очередной раз сказал, какая я дурочка. Что же… с его уст это прозвучало даже не обидно.

Как хорошо, что мы появились друг у друга. Стоя тогда рядом с Яром, я была убеждена — вечность существует. Мы утонули в этой вечности. Вот только оказалось, я серьезно заблуждалась, и парень-тучка тоже умеет предавать.

Глава 44

Неделя пролетела, словно яркий розовый сон, после которого не хотелось просыпаться. Каждое утро Яр ждал меня на детской площадке, и мы вместе шли в школу. Правда, той сладкой близости, в которую мы окунулись у меня дома, больше не было. Во-первых, мама в гости не звала Ярика, а к нему я как-то стеснялась напрашиваться, да и он не приглашал. Единственное место, где мы немного позволяли себе откровенные ласки, стала машина: иногда вечером Яр заезжал ко мне после тренировки на часик, чтобы поболтать, хотя по факту минуты через три мы уже тонули в страстных поцелуях.

Так закончился апрель, и наступили майские праздники.

Первого числа, а день выпадал на вторник, Арт организовал нам пикник. Он приготовил бутерброды, взял два термоса с облепиховым и имбирным чаем, я взяла теплый плед, ну а Яру досталась роль водителя.

Отдыхать решено было у подножья трехглавой горы, на зеленой полянке, под открытым небом.

— Место просто отпад! — радовался Арт, когда мы выскочили на улицу из душного салона спорткара.

— А вид какой, — пропела я, вытаскивая телефон. — Надо сделать фоточки. Ярик! — крикнула я, намекая, чтобы он шёл ко мне.

— Ой, нет, это без меня.

— Без тебя будет не так, — надулась я. Мне очень хотелось иметь хоть одну парную фотку. За все время мы ни разу не сфоткались.

— Как зачем? Для потомства, — Арт толкнул Яра в бок и, несмотря на возмущения, заставил сделать фотографию. На одной Громов стоял в своем излюбленном образе тучки, на другой закатил глаза, а на третьей я