Нерушимый - Денис Ратманов

И опять Людмила не поверила своим ушам.

— Так ты и правда работать собрался? Бесплатно?

— Почему бы нет? Я работы не боюсь.

— Да? Ну смотри. — Она ткнула в расписание, висящее под электронными часами. — Проверять его надо каждый день, Мимино его все время с утра обновляет и вот сюда вешает…

Точно! Валико — это который Мимино! Директор спортивного общества до боли похож на Вахтанга Кикабидзе в молодости! Как же я сразу не признал? Видимо, его атака, спровоцированная ревностью, сбила с мысли.

— Чего лыбишься? Короче, проверяешь расписание и рядом пишешь график. Легко не будет, у меня и на еду времени не остается. Ну, давай, смотри график.

Я подошел. Глянул на часы: 13:00. В расписание: в это время заканчивались тренировки в спортзалах и был перерыв до двух, что нашло отражение в рукописном тексте, который написала уборщица. Его я и зачитал.

— Правильно, — кивнула Людмила. — Бери роботов, двух белых, они тяжелее, и пойдем.

В спортзале она показала, что и куда в робота наливать, пошла за растворами, я запустил пылесосы и отправился собирать маты в кучу. Собрал, огляделся и подумал, что неплохо бы поддать жару новому телу и посмотреть, на что оно способно.

Неспешно размялся, разогрелся, проработал суставы, после чего сделал тест-драйв новому телу — для начала со своим весом. Турник, брусья, отжимания — все работало идеально. Я спокойно делал «уголок» и подтягивался на одной руке, а отжиматься мог, стоя на руках и держа баланс. Причем давалось все это так легко, что настроение просто воспарило. Круто!

За этим занятием меня застала напарница — товарищ Людмила. Задумчиво хмыкнув, она поманила меня:

— Давай-ка за мной, Саша.

Я поднялся и направился к ней. Женщина открыла крышку белого робота, налила в резервуар воду с моющим раствором.

— Менять ее надо трижды. Останавливаешь робота, выливаешь отработанный раствор. Потом эта кнопка, эта и — вперед. Пустишь их после того, как закончат пылесосы, а сам переместишься в зал для бокса, перенесешь туда пылесосы, почистив их. А теперь слушай внимательно. Главное! Зал с мойщиками — закрыть. — Она швырнула мне связку ключей с маркировкой «2-й этаж». — Потому что дети на них катаются и ломают их. По тому же не оставляй их без присмотра в коридоре. Понял?

— Так точно, товарищ Людмила! — отрапортовал я.

— Вот же лоб. Такой же, как мои. Занимайся. Я пообедаю и вернусь. Не забудь трижды сменить воду в мойщиках и почистить пылесосы. — Она вразвалочку зашагала к выходу, обернулась в дверях: — Спасибо, Саша. Это первый мой обед не на бегу.

Избавиться от меня женщина больше не хотела.

Уборщики двигались до стены, отталкивались от нее и катились назад, и я развернул их так, чтобы они не столкнулись, а сам отправился знакомиться с залом бокса, заперев этот зал, как и велела Людмила.

Все здесь, кроме трибун наверху, было до боли родным и всколыхнуло воспоминания о школьных годах, когда я и физкультуру любил, и футболом занимался пять раз в неделю. Наша секция была в местном ДЮСШ, где царила такая же атмосфера.

Оглядевшись, я заметил у стены несколько манекенов для отработки борцовских приемов. Бурлящая энергия в юном теле требовала выхода, я скинул ботинки, и ноги сами понесли меня к манекенам. По моим прикидкам, уборщики должны закончить минут через десять. Возможно, новому телу, непривычному к таким нагрузкам, и пяти должно хватить, чтобы ушататься. Заодно проверю, получится ли наложить опыт на девственную мышечную память, и как быстро.

Каждый манекен весил по семьдесят килограммов. Я легко забросил один за спину и оттащил в центр зала.

— Ну здравствуй, Юрка, — сказал я ему.

Правую ногу между его «ног», обхват, наклон, бросок! Бум! — с резким звуком, напоминающим выстрел, манекен ударился о маты, а я, не давая противнику опомниться, зафиксировал его в боковом контроле, оседлал, сменил позицию, заломил руку так же, как Длинному на рынке, вскочил и повторил все заново. Треск! Контроль! Болевой!

Бум! Треск! Залом! Бум! Треск! Захват со спины. Удушение!

Я забыл обо всем, ощущая, как легко даются приемы в новом теле, как чуть ускоренно, но все же спокойно бьется сердце, как радостно разливается кровь по оголодавшим по нагрузке мышцам…

В реальность меня вернул гневный окрик:

— Кто ты и что тут делаешь?

Я вскочил, развернулся. Скрестив руки на груди, передо мной против света стоял сухощавый мужчина лет сорока. Был он чуть ниже меня. Из-за нестриженых русых с проседью кудрей голова его казалась очень крупной, лица было не разглядеть.

Это точно тренер. Крайне желательно с ним не поссориться, а, напротив, расположить его к себе.

— Здравствуйте, — проговорил я. — Извините, увлекся.

Он посмотрел на мои ноги, повернулся боком, и стало ясно, что ему больше шестидесяти, его лицо напоминало печеное яблоко, рот у него огромный, как у Мика Джаггера, а нос искривлен после перелома.

— Увлекся? — хмыкнул он, недобро зыркнув. — И чем же ты увлекся? Что ты тут вообще делаешь? Кто такой?

— Я устраиваюсь в клуб уборщиком. Пока роботы чистят спортзал, не удержался. — Я поднял манекен и пожал плечами. — Извините, что взял без спроса.

— Уборщиком? — Мужчина вздернул изогнутую бровь. — Ну-ну.

Освободив руку, я протянул ее тренеру для рукопожатия.

— Саша.

Пару секунд он стоял без движения, словно думая, отвечать ли на рукопожатие. Наконец стиснул мою ладонь:

— Лев Витаутович Тирликас. Я наблюдал за тобой. Неплохо. Занимался?

— Я детдомовский, товарищ Тирликас. Мы там все немного… занимались.

— Ясно. То-то я смотрю, техника у тебя своеобразная. Видел такую на Западе, даже насторожился.

Я пожал плечами. Насторожился он не на пустом месте. В бразильском джиу-джитсу баллы за техничное исполнение приемов и броски — дело десятое, там главное принудить противника сдаться. Поэтому девяносто девять процентов всех поединков заканчиваются на земле, и именно борьбе в партере уделяется основное внимание. Наверное, от Тирликаса не ускользнуло, что после каждого тейкдауна, то есть говоря языком бойцов моего мира, перевода манекена в партер, я стремился закончить бой болевым или удушением. Вот именно второе его, скорее всего, и насторожило — в самбо так не душат.

Чуть подумав, я осторожно ответил:

— Село Кунашак, откуда я переехал, находится в Челябинской области, товарищ Тирликас. Мы там все самоучки.

Лев Витаутович помолчал, кивнул. Видимо, объяснение его устроило — и про детдом, и про технику.

— А вы же тренер, я правильно понял? — спросил я, и он опять кивнул. — А тренер по чему?