Нелюбимая жена - Злата Романова

Мне казалось, я схожу с ума. А потом решила, что вернусь, даже если папа убьет меня.

Она стирает слезу и я сочувственно сжимаю ее ладонь в своей.

– И правильно сделала, что вернулась. Женщина не может жить одна. Особенно незамужняя. А ты там ни с кем не встречалась? Во Франции так много наших.

– Вообще-то встречалась, – горько улыбается она. – Его звали Шамиль, он работал в больнице, куда я возила маму. Предлагал выйти за него, но я поняла, что не мой человек. А теперь папа усиленно ищет мне жениха тут и даже не спрашивает моего мнения. Иногда я думаю, что лучше было бы остаться и выйти за Шамиля. Его я хотя бы знаю.

То, что дядя Анвар хочет выдать ее замуж – новость для меня. Странно, что никто еще не сообщил мне.

– Блин, Ляль, ты только не говори никому, ладно? Даже Азиза не знает. Папа считает меня испорченной и думает, что никто не захочет на мне жениться. Слухи-то разные ходят о моем исчезновении, хотя они и говорили всем, что я уехала лечиться. Я и сама узнала случайно, слышала, как он говорил по телефону с твоим отцом. Они не хотят афишировать свои поиски на случай, если не найдут никого.

– И ты согласишься с их выбором? – серьезно спрашиваю я.

По ее щекам снова бегут слезы, которые она зло вытирает.

– Соглашусь, наверно. Мне некуда деваться. Не хочу снова остаться без семьи. Прокормить-то я себя смогу, но одиночество меня убьет, если уйду из дома.

Я просто не знаю, что сказать. По сути, Мира сейчас находится в том же положении, что и я три года назад, вот только не факт, что ей повезет так же, как и мне с Тимуром. Он у меня золотой, несмотря на нелегкий характер.

Пытаюсь подобрать слова утешения, когда к нашему столику подходит бывшая одноклассница Маша – единственная русская девочка в классе. Город у нас маленький, так что запросто можно встретить знакомых. Разговариваем с полчаса, пока за Машей не заезжает муж, а после ее ухода и сами собираемся.

Я, наконец, стала более уверенным водителем, поэтому уже сама вожу машину. В родном городе пользуюсь пока автомобилем мужа. Подвезя до дома сначала Самиру, еду к себе и принимаюсь готовить ужин до прихода Тимура. Он написал мне, что вышел с друзьями.  Занимаюсь привычными домашними делами, но из головы не идет ситуация Самиры. Мне очень ее жаль, но я понимаю, что ничего уже не изменить. Она неправильно поступила, сбежав три года назад, не подумав о последствиях, и теперь расплачивается за них. Но вместо злорадства, я испытываю лишь бесконечное сожаление о ее загубленной судьбе. Упрямство и своенравие никогда до добра не доводило, а в ней этого всегда было с избытком.

Глава 30

– Отец вызвал Максуда к себе, – сообщает мне позвонившая поболтать Вика. – Сказал быть готовым пробыть дома минимум три недели, представляешь? Я пошутила, что его хотят женить, так он так напрягся, словно и сам об этом думал. Не удивлюсь, если старику реально втемяшилось в голову покончить с его холостяцкой жизнью. Тридцать лет мужику, как-никак.

– Не завидую его будущей жене, – морщусь я. – Такие, как он, не меняются.

– Не говори, жуткий бабник, – соглашается Вика. – Но знаешь что? Мне не дает покоя любопытство. Я упросила его прислать фото этой Зарины. Васим-то ее раз в жизни видел, у него фоток нет. Но я все равно не могу адекватно реагировать на факт ее наличия в качестве его жены. Вот разведутся – тогда и успокоюсь.

– А разве им можно разводиться? – осторожно интересуюсь я.

Все-таки, брак-то непростой и заключен в определенных целях.

– Васим говорит, что когда ее дедушка умрет, то можно. Я, конечно, не желаю ему смерти, но он уже старый и вряд ли доживет до ста лет. Вроде сейчас ему около восьмидесяти. После него, старшим в роду станет двоюродный брат этой Зарины, а он человек прогрессивный и был одним из тех, кто выступал за примирение. Браки распадаются часто, так что едва ли он решит мстить за это.

– А разве у нее нет отца или дяди? – удивляюсь я. – Реально, кроме деда, нет старших в семье?

– Так и в семье Васима их нет, кроме его отца, – фыркает Вика. – Эти дикари убивали друг друга, чему удивляться?

Даже мне, выросшей здесь, кажется это дикостью. Кровная вражда – дело не столь необычное, но вот когда семьи реально убивают друг друга – это все пережитки прошлого, как мне казалось.

– Ну, да ладно, не будем об этом, – говорит Вика. – У меня мороз по коже, стоит представить себе это. С беременностью я стала сама не своя, ревную еще больше. А ведь Васим даже повода не дает. Надеюсь, мои гормоны быстро придут в норму после родов. Кстати, мы выбрали имя для малыша – Амирхан. Нравится?

– Очень красиво, – улыбаюсь я, думая о крохотном малыше. – Но если серьезно, то ты себя не бережешь, Вик. Васим даже домой не ездит, не ревнуй зря, не трепи себе нервы. Я вот думала, не осталось ли у Тимура чувств к Мире, а он вообще даже в ус не дул перед встречей с ней, и даже смеялся над моим волнением.

– Кстати, а как вы теперь общаетесь? – нетерпеливо спрашивает Вика. – Мне очень любопытно. Расскажи, Ляль!

Я скрещиваю ноги и удобно устраиваюсь в кресле, зная, что вопросов у нее будет много и разговор может затянуться.

– Да все нормально, Викуль. Мира немного изменилась, стала сознательнее, но все такая же капризная. Мы с ней хорошо общаемся. Честно говоря, я рада. Она же не просто подруга, которую можно выкинуть из жизни. Это уже родня. Да и люблю я ее. На Тимура ей явно плевать, мы даже ужинали вчера вместе после того, как съездили выбирать люстру.  Он тоже никак на нее не реагирует, так что у меня камень с души упал. Я поняла, что глупо ревновать.

– То есть, как это вместе? – удивляется Вика. – Что у вас там за шведская семья? Уже и мебель вместе