Мифы и реалии Полтавской битвы - Александр Широкорад

Ряды шведской пехоты двигались к лагерю. Подойдя к нескольким вишневым рощам метрах в ста от лагерных валов, они остановились. Путь вперед был прегражден промоиной всего пять метров в ширину, но очень глубокой. Пришлось ее обойти, чтобы снова продолжать наступление. Все это время шведы подвергались мощному обстрелу из лагеря.

Батальоны были не полностью собраны. Несколько гвардейских батальонов составили авангард. Часть соединений, которым пришлось пробиваться сквозь линию укреплений, тащились за ними. Командир гренадерского батальона Русеншерна либо получил невразумительные директивы, либо совершенно не понял их. Русеншерна увел своих солдат прямо к лагерю, на короткое время они остановились перед лагерем совсем одни и под обстрелом русских в нерешительности ждали дальнейших распоряжений. Гренадерский батальон потерял много солдат убитыми и ранеными, прежде чем присоединился к другим гвардейским батальонам.

Карл XII вместе со всей своей свитой из телохранителей, гвардейцев, придворных и поклонников находился поблизости от десяти батальонов Левенгаупта. Во время прорыва системы укреплений они держались немного позади линии боя, но их беспокоили казачьи разъезды, которые роились вокруг них со всех сторон. Это не представляло большой угрозы, поскольку казаки, верные своей привычке, удовлетворялись тем, что на расстоянии с гиканьем и шумом стреляли в изысканную компанию.

Все же решено было усилить охрану короля, и драбантский капрал Брур Роламб был послан найти свежие силы для подкреплений. Он передал приказ присоединиться к группе вокруг короля лейб-драгунскому эскадрону Роберта Муля. Драгуны примчались галопом, и казаки тут же отступили и скрылись.

Затем король и его компания совершили очень опасный переход через линию редутов. Следуя тем же путем, что и кавалерия, они попали под перекрестный огонь из редутов: передний конь из тех, что нес королевские носилки, был убит. Личная охрана Карла уже стала играть роль живой мишени. Трое драбантов и много гвардейцев погибли. Но вся компания продолжала идти вперед, достигла местности возле лагеря и снова попала под сильный обстрел. Пушечное ядро разбило правое дышло у конных носилок. Послали солдата вырезать кол из какой-нибудь изгороди, которых вокруг было полно, и с его помощью починили носилки. Пока латали дышло, приходилось стоять неподвижно на открытом месте и выдерживать ураганный огонь русских. Прежде чем можно было снова двинуться, еще больше людей и лошадей вокруг Карла были убиты или покалечены. Король и его сильно поредевшая свита присоединились к десяти батальонам, которые как раз к этому времени были построены.

Батальоны Левенгаупта наконец подготовились к бою. Штурм лагеря начался снова, под грохот лагерных орудий. Но не успели они хоть сколько-нибудь продвинуться к изрыгающим огонь валам, как генерал получил новый приказ – атаку немедленно прекратить. Вместо этого надо было отойти от лагеря и маршировать на запад. Приказ был выполнен.

Энглунд писал: «Не исключено, что при этом шведы упустили еще один случай. Сам Левенгаупт очень оптимистически оценивал возможный эффект своей атаки. Впоследствии он утверждал, что русские солдаты уже начали отходить от валов, по мере того как шведы продвигались вперед. Он полагал, что боевой дух русских дрогнул бы перед лицом мощной атаки, и они бежали бы с поля боя, и явные признаки этого, на его взгляд, были уже заметны. Правда ли это, мы, разумеется, знать не можем. Вероятно, в пользу атаки Левенгаупта было то, что она была предпринята в весьма благоприятный психологический момент; однако нельзя забывать, что она могла также закончиться кровавым поражением. Приказ высшего командования тоже содержал в себе известную логику: можно предположить, что наступление объединенной шведской пехоты, поддержанной конницей, имело больше шансов на успех, чем удалое, но совершенно изолированное нападение Левенгаупта. В ожидании остальных сил войска не было никакой нужды подставлять солдат Левенгаупта под русский огонь. Пехотные батальоны уходили прочь от лагеря по широкой равнине в направлении на северо-запад, к Будищенскому лесу. Левенгаупт не понимал, почему он и его десять батальонов должны были прервать атаку, но у него были дурные предчувствия. Вскоре они подтвердились. Оказалось, что командование потеряло связь с частью шведской пехоты – целыми шестью батальонами. Генерал-майор Роос, полковник Сигрот и треть всего состава пехоты точно сквозь землю провалились»[122].

Когда далекарлийцы дошли до третьего шанца в продольной линии редутов, их глазам предстало странное зрелище – четыре батальона Вестерботтенского полка стояли неподвижно «перед большим шанцем и ждали. Полная тишина, ни выстрела, ни со стороны большой массы шведов, ни из русского шанца. Обе стороны выжидали и не хотели зря тратить боеприпасы. (Каждый пехотинец имел при себе в бою припасов на 25 выстрелов, а это означало, что в общем и целом он мог использовать свой мушкет только в случае крайней необходимости.) Сигрот не считал возможным просто пройти мимо четырех батальонов у шанца и не оказать им помощи. Он отдал приказ идти в атаку. Две шеренги солдат подошли к одному из углов редута. С правой стороны к ним присоединились остальные батальоны. Когда они были метрах в двухстах от укрепления, в нем проснулась жизнь: пушечные выстрелы загремели навстречу наступающим. Картечь и связки “сеченого железа” обрушились на шведские шеренги. Одним из первых, в кого попало, был Сигрот, который был тяжело ранен»[123].

Влезть без штурмовых лестниц на вал было невозможно. Потеряв до 40 процентов личного состава убитыми и ранеными, шведы начали отход.

Шесть шведских батальонов и несколько эскадронов конницы наступали на правом фланге под командованием генералов Рооса и Шлиппенбаха. Между тем часть боевых порядков шведов не поместилась на узкой поляне между редутами и Будищенским лесом и оказалась отрезанной редутом от остального войска. Чтобы не быть уничтоженными, они укрылись в южном монастырском лесу.

Царь внимательно следил за ходом боя. Видя, с одной стороны, возможность разбить войска Шлиппенбаха и Рооса, а с другой, стремясь направить бой согласно заранее намеченному плану, он приказал Меншикову с пятью батальонами Ранцеля и пятью конными полками Генскина атаковать шведов, укрывшихся в южном лесу.

В какой-то момент после семи часов утра солдаты в частях Рооса заметили за своей спиной длинную цепь кавалеристов. Они двигались неподалеку от редутов, которые части Рооса штурмовали ранее. Уж не драгуны ли это Ельма? В полной уверенности, что войска эти шведские, Роос послал им навстречу своего адъютанта Бенгта Спарре. Но, к несчастью для шведов, это были пять русских драгунских полков генерала Хайнске. А с фронта наступали батальоны Ранцеля и казаки.

Русские и шведы сделали по два ружейных залпа и схватились врукопашную. Шведы были перебиты, и лишь четырехстам человекам удалось укрыться в лесу.

Через лес шведы под командованием генерал-майора Рооса вышли к Ворскле и заняли пустующие шведские укрепления, так называемый Гвардейский шанец – неправильный прямоугольник размером примерно 120 на 140 метров. Недостатком шанца была его близость к Полтавской крепости. Увидев отряд Рооса, комендант крепости Келин отправил своих солдат на вылазку, а крепостная артиллерия открыла огонь по Гвардейскому шанцу. Однако несколько атак русских шведы отбили.