13 минут - Сара Пинборо

– Мне было невыносимо видеть ее там, знаешь? – снова заговорила она. – Я не могла отделаться от мысли, что она может все слышать, ну или как-то воспринимать.

– Она мертва, – сказала Таша. Бекка не могла видеть ее глаза, только поджатые губы. – Я тоже была мертва, помнишь? Там ничего нет. – Она помолчала. – О господи, они идут!

Бекка посмотрела в ту сторону. На них надвигалась этакая волна женственности – девочки с прическами и в черных нарядах, которые были слишком обтягивающими и слишком хорошо продуманными как для настоящего горя. Будущие Барби. Позже в «Instagram» появятся их фото.

Они подошли к Таше, как бы пропитав собою пространство вокруг нее, как дешевый парфюм. Не глядя на Бекку, будто не замечая ее, они ее оттеснили. Девочки принялись изливать свои чувства по поводу Хейли и Дженни, а также Ханны, говорили, как это все ужасно. А еще они радовались тому, что с Ташей теперь все в порядке. Так типично для них!

Мама Бекки, стоящая позади, не заметила, что она оказалась в стороне от всех. Она слушала Элисон Хоуленд, слегка наклонив голову и обнимая ее одной рукой. Обе, конечно, выглядели безупречно, но Элисон выделялась своей гламурностью. «Извини, мам, – мысленно произнесла Бекка, наблюдая за тем, как одна говорит, а другая слушает. – Ты же тоже никогда не была Барби, не так ли?»

– Я хочу забрать те браслеты, – сказала Элисон со слезами на глазах. – Наташа сама их выбирала, понимаешь? Эти девочки были ее лучшими подругами. Я думала, они ее любят.

– Я этого не могу понять! – отозвалась мама Бекки. – Как они дошли до такого? Я не знала Дженни, но Хейли всегда была таким милым ребенком, она приходила к нам играть. И к тому же она такая красивая. Бедная Наташа…

Бекка отвлеклась от них, когда Викки Спрингер осторожно протиснулась мимо нее в священный круг Таши. Бекка подумала, что даже ее собственная мать больше сочувствует Таше, чем ей, своей дочери, или бедной погибшей Ханне! Она окинула взглядом толпу, высматривая Эйдена, но вместо него увидела Аманду Альдертон. С тех пор как Бекка видела маму Ханны в последний раз, она похудела килограммов на пять-шесть. В этот момент она принимала соболезнования от незнакомых Бекке людей. Аманда была бледной и изможденной. Боль ощущалась в каждом ее движении, куда и подевался ее искрящийся юмор. Бекке стало плохо, как только она взглянула на нее, но она глубоко вздохнула и заставила себя подойти. Она вдруг осознала, что ей нравятся Альдертоны. Даже при том, что в душе она насмехалась над ними, в их компании ей было тепло. «Слишком поздно, Бекс, – сказала она себе. – Разве то, что они тебе нравятся, может что-то изменить? Больше не будет семейных обедов, не будет сэндвичей у них на кухне». Эта мысль подействовала на нее сильнее, чем даже вид гроба, и, не успев дойти до мамы Ханны, она заплакала. Горячие слезы полились сами собой.

Бекка стала шмыгать носом, вытирая его тыльной стороной кисти, не заботясь о том, как это выглядит.

– Мне так жаль! – сказала она. – Мне так жаль!

Она умоляюще смотрела на женщину. Ей нужно было знать, что на нее не держат зла. Ей нужно было, чтобы мама Ханны ее обняла, сказала, что надо как-то с этим жить.

Но та не сделала ни того, ни другого. Какое-то время они просто молча смотрели друг на друга. Бекка плакала, а Аманда была воплощением горя. Из-за слез Бекка не могла разобрать выражения лица женщины. Рядом с ними стоял, опустив голову, Марк Притчард; менее самоуверенный, чем обычно, он разговаривал с Джеймсом Энсором. Теперь они оба смотрели на Бекку.

– Мне очень жаль, – повторила она, на этот раз тише, почти шепотом.

– Мы не виним тебя, Ребекка, – сказала мама Ханны. При этом она даже не прикоснулась к ней, и в ее голосе было мало тепла. Ребекка. Так формально. – Мы знаем, что ты не виновата в смерти Ханны.

– Спасибо, – сказала Бекка. – Знаете, я любила ее. Она была моей лучшей подругой. – Она вытерла слезы и теперь все четко видела.

– Да, была. – Аманда Альдертон выпрямилась, став на пару сантиметров выше. – Она была тебе хорошим другом. Жаль, что ты так легко могла отвлекаться…

После этого она отвернулась, и Бекка восприняла это как пощечину. У нее отвисла челюсть. Конечно Ханна рассказывала маме о Бекке. Ханна рассказывала маме обовсем.

– Я не… – пробормотала она. – Я не хотела…

Но Аманда Альдертон уже не слушала ее. Солнечный свет, с трудом рассеивающий февральский холод, вдруг стал слишком ярким. Бекка больше не могла тут находиться. Она нигде не могла находиться. Она хотела побежать в церковь, упасть на гроб Ханны и молить ее о прощении.

– Это она сгоряча.

Бекка чуть не подпрыгнула, а потом расслабилась, испытав облегчение. Это была Таша, избавившаяся от своих новых послушников.

– Мне кажется, на поминках она захочет, чтобы ты произнесла речь или что-то в этом духе. На кремации во второй половине дня будут присутствовать только члены семьи.

Бекка испытала двойное облегчение от того, что ей не придется смотреть на все это после разговора с Амандой. Наташа кивком указала на толпу, которая начинала потихоньку рассасываться, – все возвращались к своим делам:

– Полицию видно за версту. Вон там, возле Джейми и Эйдена.

Бекка посмотрела туда. Эйден курил под деревьями, Джейми стоял рядом. Ее сердце радостно встрепенулось и тут же упало. Ей нужно было с ним поговорить. Все уладить.

– Видишь? – спросила Таша. – Возле выхода.

Бекка оторвала взгляд от Эйдена и сразу заметила полицейских. Четверо мужчин у церковных ворот, в костюмах, хотя они не принимали участия в церемонии. Их лица были обращены в сторону журналистов, которые, без сомнений, искали возможности сделать побольше снимков для унылых страниц своих изданий. Два офицера одновременно вытащили переговорные устройства и подали сигнал остальным.

– Что-то происходит, – нахмурившись, пробормотала Бекка.

– Всегда что-то происходит, – сказала Таша. – Они полицейские. Думаю, это нас не касается. – Она взяла Бекку под руку. – Пойдем поговорим с Джейми и Эйденом.

Это Бекка и хотела сделать… но только не вместе с Ташей. Мама уговорила ее оставить телефон дома, в знак уважения, что бы это ни значило, и все вздохи и просьбы Бекки не заставили ее отступиться, поэтому Бекка не знала, писал он ей или нет. Если писал, то она не хотела, чтобы он подумал, что она не ответила, так как недовольна им, и теперь она не знала, стоит ли ей быть не в духе. Господи, любовь ведь не должна быть такой сложной, правда?

Она злилась на маму. Ее уговоры наверняка не имели ничего общего с уважением – она просто не хотела, чтобы в какой-нибудь газете появились фото, на которых Бекка играет в телефоне во время похорон подруги, которую она нечаянно убила. Вообще-то Бекке этого тоже не хотелось. Особенно после разговора с Амандой Альдертон. Но это не главное.

– Привет, девчонки, – сказал Джейми. – Как вы?