Серебряная ведьма - Сьюзен Кэррол

– Очень хорошо. Наша королева молода и неопытна, но ей будет полезно поупражняться в принятии таких решений.

Постукивая посохом по полу, ощупывая свой путь, колдунья прошла мимо Кэрол к краю помоста. Повернувшись к трону, она призвала к тишине. Когда в зале восстановилось молчание, колдунья произнесла:

– Пришло время, когда вы будете удостоены чести видеть Серебряную розу.

Она скомандовала двум женщинам, чтобы они сопроводили королеву. Когда женщины исчезли наверху лестницы из двух широких пролетов, по залу снова прошел возбужденный шум. На время забытая Кэрол огляделась вокруг с недоумением, все еще удивляясь своей ошибке. Она вопросительно посмотрела на Одиль, но лицо женщины было таким же восторженным, как у всех. Теперь все взоры устремились на лестницу.

Первыми появились сопровождающие. Каждая женщина несла зажженную свечу, торжественно освещая путь таинственной фигуре позади них.

Черноволосая женщина прикоснулась к медальону и снова обратилась к присутствующим:

– На колени, все на колени. Покорно приветствуйте и прославляйте Мегеру, нашу Серебряную розу, нашу будущую королеву.

– Да здравствует Мегера! – воскликнули женщины, опускаясь на колени.

Урсула и Одиль сделали то же самое, но Урсула, не дав Кэрол возможности добровольно последовать их примеру, так сильно дернула ее, что девушка просто свалилась на колени. Боли она почти не почувствовала, потому что ею снова овладел страх невероятной силы. Боже милостивый, если эта страшная слепая колдунья не Серебряная роза, сколько же у них настоящих ужасных колдуний! Она не смогла поднять глаза на процессию. В зале наступила полная тишина, было слышно только шуршание платья, легкие шаги, когда Серебряная роза исходила на помост.

Наконец-то справившись со страхом, Кэрол рискнула поднять глаза. Колдунья села на троне, ее маленькие тонкие пальцы обхватили подлокотники позолоченного кресла.

Кэрол подняла глаза выше и увидела маленькую фигуру, облаченную в королевские пурпурные одежды, украшенные серебряными розами. Небольшой венец украшал пышные каштановые локоны, ниспадавшие почти до пояса колдуньи, на бледном овальном лице блестели огромные зеленые глаза. Девушка от удивления открыла рот, она едва смогла выдержать второе потрясение за этот вечер.

Грозная колдунья, страшная Серебряная роза была… всего лишь маленькой девочкой.

Молния зигзагом рассекла небо, вдали послышался гром. Симон поднялся на крыльцо старого дома, надеясь, что здесь им посчастливится переждать ливень. Из-за грозы сумерки наступили очень рано, и Симон почувствовал, что путешествие пора прервать. Они с Мири сильно устали после очередного дня погони за двумя ведьмами и несчастной Моро. За несколько дней после ухода из деревни Лонгпре поиски ничего не принесли, кроме отчаяния. Удалось раздобыть лишь сомнительные сведения. Возможно, что старый лесник видел таких женщин, проходивших через земли его хозяина. Одна крестьянка не сомневалась, что видела троицу, но так была занята кормлением цыплят и воспитанием непослушных ребятишек, что едва могла вспомнить что-то путное.

Если им не удастся настичь Моро и ее компаньонок до того, как они затеряются в толпе обитателей парижского лабиринта, они их никогда не найдут. Симон был уверен в этом. Растирая ноющий затылок, Симон не мог отделаться от предчувствия неудачи, которое преследовало его уже три месяца. Только теперь это чувство было особенно тяжелым, потому что он не оправдывал надежд Мири. Он обещал, что найдет Кэрол Моро, убедится, что девушка в безопасности, но было бы лучше искать другой ключ, который Темная Королева дала ему в отношении того дня, когда исчезла «Книга теней».

«Поройтесь в своих воспоминаниях и тех записях, которые вы вели. Вспомните, кто еще был в гостинице «Шартр» в ту ночь и у кого была возможность украсть книгу, тогда сможете разоблачить Серебряную розу».

Но десять лет – слишком большой срок, чтобы вспомнить все детали конкретного дня, даже такого яркого. Симон был так увлечен собственным планом захвата графа Ренара, что мало обращал внимания на все остальное. В те годы он вел дневники, но они были заперты в надежно спрятанном сундуке.

Если вернуться к тем дневникам, то придется прекратить поиски ведьм и Моро. Такое решение сильно расстроит Мири. А она была такой терпеливой за последние дни, ни разу не пожаловалась на жару, изнуряющие часы и седле, бесконечное молчание мужчины, привыкшего хранить свои мысли при себе. Он даже не предупредил ее о намерении остановиться на ночлег в этом старом сарае.

У Симона было странное ощущение, что в последней деревне, через которую они проходили, за ними кто-то следил, – подсказала интуиция, которая помогала выжить во многих ситуациях. Объяснить это было трудно. Другой человек может посмеяться над ним, подумать, что он не в себе, но Мири сама была не от мира сего, она лишь кивнула с полным пониманием, безоговорочно приняв его решение сойти с большой дороги. Через лесную чащу и поля он привел их к ферме Мейтланов.

Супруги Мейтлан были тихие, скрытные люди, обязанные Симону за услугу, которую он им однажды оказал. Сам он не любил об этом вспоминать. Мейтланы достаточно настрадались. Симону не хотелось доставлять им новые неприятности, но с наступлением грозовой ночи он, прежде всего, заботился о том, чтобы найти для Мири какой-то кров.

Поскольку в доме Мейтланов было полно народу, месье Мейтлан с сожалением мог предложить месье Аристиду и его молодому попутчику для ночлега только сарай. Симона это совершенно устраивало, им с Мири было лучше находиться поближе к лошадям, чтобы никто не заметил, что она женщина. Мейтланы были хорошими людьми, но очень щепетильными в вопросах благопристойности. Для них было бы чудовищно узнать, что Симон путешествует с переодетой женщиной.

Сверкнула еще одна молния, осветив дом и невысокую каменную ограду вокруг него. В доме все было спокойно, месье Мейтлан и его семья уже улеглись спать Но у калитки сторожили два огромных мастифа, готовые разразиться громким лаем при малейшей попытке вторжения на их территорию.

Довольный тем, что охрана у него надежная, крестьянин ушел в дом. Несмотря на то, что гроза обронила им землю всего несколько капель дождя, воздух стал холодным, и в сарае не было душно.

Сарай был ухоженный, но очень маленький. Симон вышел наружу, чтобы дать Мири возможность привести себя в порядок и умыться водой из колодца, которую он для нее принес. Не желая застать ее в неловком положении, он позвал:

– Мири!

– Я здесь, – послышался ее голос.

Фонарь, висевший на крюке, проливал мягкий свет внутрь сарая. Дойная корова жевала пучок сена, глядя на Симона большими спокойными глазами. Лошадь Мейтланов спала, как и огромный конь Мири.

Симон нашел девушку в последнем стойле вместе с Элли. Ее волосы были распущены и спадали на плечи, Мири заплетала в косы черную гриву лошади. И они, и лошадь казались совершенно умиротворенными. Симон почувствовал, как напряжение дня покидает его, но к стойлу подошел с насмешливым грозным видом.