Романов. Том 7 - Владимир Кощеев

до моего рождения держались на плаву только благодаря финансам, да и то — наше богатство, по большей части, личная заслуга Алексея Александровича. Он принял род если и не на грани банкротства, то едва сводящим концы с концами уж точно.

Выхода было два: либо верной службой выбить себе привилегии, либо продолжать жить практически изгоями в собственной стране. Понятно, что во втором случае ни о каких разработках и исследованиях речи уже не шло бы, и мне это было невыгодно.

— Так что ничего странного, что принцу требовалось раскачать тебя и посмотреть на реакцию, — продолжила Анастасия Кирилловна. — Не забывай, что у него целая страна за плечами, и он, как будущий кайзер, обязан устанавливать отношения с высшим светом соседних стран. Так что ты просто разыграл перед ним злого княжича, и теперь можешь быть уверен — кроме как бешеным псом его высочество считать тебя не будет.

— Не вижу в этом ничего плохого, — ответил я, пожимая плечами. — У Русского царства, Анастасия, нет ни друзей, ни союзников. Есть временные партнеры, которые при первой же возможности сменят нас на более выгодную партию. Политика — это не брак на всю жизнь, со сменой интересов любой из стран мы окажемся одни. И лучше пусть нас будут бояться, чем считать слабыми. Потому что сильных трогать опасаются, слабых — делят, как Речь Посполитую.

Она явно была несогласна, но спорить не стала.

— В любом случае, скорее всего, принц решит задобрить тебя и пришлет какой-нибудь подарок на вашу помолвку, — сказала она. — На его месте я бы адресовала его не тебе, а Виктории Львовне. Она ведь не имеет репутации жестокого убийцы и прославилась своими разработками.

— И у тебя есть какое-то предложение, как поступить, когда его подарок доставят? — уточнил я с улыбкой.

— Да, разумеется, — кивнула сестра. — Нужно, чтобы ты сам высказал благодарность за этот подарок. Вежливо, со всем почтением к его титулу и положению. Естественно, не роняя своего достоинства. Просто показать, что ты не сумасшедший маньяк.

— Ты сама это придумала? — спросил я.

— Да, — кивнула Анастасия. — Мария Евгеньевна не хотела, чтобы я поднимала эту тему с тобой. Ты наследник нашего рода, и не мне указывать тебе, как вести дела. Но я же понимаю, что ты очень умный человек, и к неглупому совету прислушаешься обязательно.

Я улыбнулся, после чего отпил кофе. Некоторое время за столом стояла тишина.

Было заметно, как княжна напряжена. Она ведь действительно не вправе диктовать мне, что и как делать. Технически я могу выставить ее из дома, и никто меня не упрекнет. Но портить отношения с членом семьи — не дело. Чем крепче будут связывающие нас узы, тем спокойнее будет жить и работать на Урале.

— Хорошо, я тебя услышал. И, Анастасия, — произнес я, глядя в глаза сестре, — я благодарен тебе за то, что ты решилась со мной поделиться своими мыслями. Более того, я бы хотел попросить тебя в будущем всегда высказывать то, что думаешь, если это связано с благополучием нашего княжества.

Она заметно приободрилась, в глазах появился довольный блеск.

— Я, разумеется, не обещаю, что всегда буду делать так, как ты подсказываешь, но выслушаю тебя обязательно, — закончил я мысль, расставляя точки над «i».

Пусть будет еще одна ниточка, которая свяжет Анастасию со мной, чтобы когда она все-таки выйдет замуж, сестра не чувствовала себя отрезанной от рода. Внутри ее новой семьи отношения могут сложиться как угодно, но среди Демидовых ее всегда будут ждать. И эта возможность высказаться станет еще одним огоньком тепла в ее жизни.

Улыбаясь, я проводил сестру к выходу. Буран уже успокоился, и наши машины быстро довезли княжну до особняка Демидовых. А я поднялся к себе в кабинет и открыл список подходящих на роль помощника людей.

Разослав личные приглашения каждому кандидату, я взял в руки вибрирующий телефон и ответил на звонок.

— Слушаю вас, Виктория.

— Дмитрий, с возращением вас! — радостно произнесла Морозова. — Я надеялась, что мы сможем встретиться сегодня.

— Да, я как раз закончил с делами и совершенно свободен, — согласился я. — А кроме того, я же обещал навестить вашу лабораторию, когда вернусь.

Она тихонько посмеялась в трубку.

— Дмитрий, у нас послезавтра помолвка, — напомнила Виктория. — Я не в лаборатории. Но если вы хотите, можете заехать к нам на чай, и мы на месте все обсудим.

— Договорились, — ответил я.

Что ж, раз главный вопрос с оборудованием решен, осталось только показать своей невесте, как будет выглядеть наша работа, и можно считать, что дело в шляпе. Если принц не станет затягивать с поставками, к концу зимы мы должны выйти на первую партию готовых наномашин.

А от них всего один маленький шаг до чипов с нейроинтерфейсом.

* * *

Московский особняк великих князей Выборгских .

Михаил Викторович принимал свою дочь со всей возможной радостью. Несмотря на довольно нервную ночь, когда главу рода Соколовых срочно вызвали в Кремль, чувствовал он себя превосходно.

Такое своеобразное возвращение к государственным делам было хорошим знаком. Хотя тот факт, что пришлось работать с Невским, немного омрачал удовольствие.

Анна Михайловна прибыла как раз к тому времени, когда семья обычно только собиралась идти в столовую. И не стала отказываться отобедать.

Изначально разговор, как и водится, шел исключительно о делах светских. Иван Михайлович, поддерживающий диалог с великой княжной, задавал темы. Отец просто наблюдал за ними, не спеша вмешиваться.

Для великого князя Выборгского было крайне важно, чтобы дочь сама перешла к главной теме дня. И Анна Михайловна его не подвела.

— Отец, нам нужно обсудить мой брак, — повернувшись к Михаилу Викторовичу, объявила она. — Мой супруг, кажется, не отдает себе отчет в том, что собирается сделать.

— Я уже знаю, — заверил великий князь, сопровождая слова кивком. — Но я рад, что ты и сама все прекрасно понимаешь. Конфронтации с Германским рейхом Русскому царству необходимо избегать. Я говорил с государем на эту тему.

Он сделал паузу, давая дочери осмыслить факт, что содержание ее бесед в спальне с принцем не является тайной для Михаила II. Но Соколова, пережившая похищения, была совсем не против оказаться под наблюдением, и это было заметно по ее лицу. Кажется, Анне Михайловне даже легче стало.

— Что сказал государь? — спросила