Колдунья - Филиппа Грегори

— Вряд ли тут действует твое колдовство, оно ни при чем, моя прекрасная Элис. Полагаю, у Кэтрин от природы такая склонность, она всегда обожала страдать. Она страстно мечтала выйти за меня, хотя ей было известно, что я равнодушен к ней. Она давно просила меня лечь с ней в постель, еще когда мы были детьми. И всегда позволяла унижать себя. Не настолько страшно, как сейчас, такого еще не было. Но раньше я так на нее не злился. Я ощущаю себя связанным по рукам и ногам.

— Связанным? Хьюго кивнул.

— И знаешь почему? Ее беременность — залог твоей безопасности. Тебе нельзя оставаться здесь, ведь она только и ждет случая заманить тебя в ловушку. Ее надо постоянно умасливать. Ты прибегаешь к колдовству, а я ложусь к ней в постель с мыслью, что ее надо как следует ублажить и тогда она оставит тебя в покое.

— Неужели заклятие тут ни при чем? — удивилась Элис.

Она повернула голову и заглянула Хьюго в глаза, лицо ее просветлело, словно часть ее вины он взял на себя.

— Совсем ни при чем, — заверил он. — Это все чепуха, ты не должна опасаться собственной силы. Человек поступает так, как сам хочет. Я лично принимаю решения и исполняю их. А перед Кэтрин я исполняю свой долг, мне следовало давно это делать. Но исполняю без желания, поэтому и напиваюсь, поэтому и жесток с ней. А ей — уж не представляю, откуда взялась у нее такая охота, — нравится, когда я пьян и груб. Выходит, ублажаю ее хорошо. И дело не в магии.

Элис облегченно вздохнула.

— А я боялась, — призналась она. — Боялась, что все испортила, что своим колдовством вынудила тебя быть с женой таким злым и мерзким.

Хьюго крепко обхватил ее, поднял и усадил на колени и, не выпуская из объятий, прижался щекой к ее щеке.

— Ничего не бойся, — сказал он. — Я хочу, чтобы у нас с тобой было будущее. А в магию, в колдовство, во все эти заклинания я не верю. Мы построим новый мир, Элис, где не будет предрассудков и страха. Нам откроется мир неведомых земель, мир приключений и риска, мир богатства и новых возможностей. Забудь про все эти ветхие обычаи и суеверия. Возьми меня за руку, и я поведу тебя к свету, а это все пусть останется в прошлом.

Она повернулась и прижалась щекой к его теплому щетинистому подбородку. Затем отодвинулась и потрогала его лицо, пальцы ее снова пробежались по морщинкам вокруг глаз, по глубокой борозде, пролегшей между бровями.

— Ты такой странный, — заметила Элис, — и все равно у меня чувство, будто я знаю тебя всю жизнь.

— У меня есть друг, лорд Стэнвик, так вот он уверяет, что я бабник! — воскликнул Хьюго и засмеялся. — На днях мы с ним выпили немного, и я сообщил по секрету, что люблю одну девушку, причем ради нее готов порвать со своей женой, забыть про отца и про свой долг. Он хохотал до слез и попросил обязательно с ней познакомить. Он не верит, что на свете есть девушка, которая заставила меня забыть охоту, разврат и кутежи.

— А ты? — Элис улыбнулась. — Ты действительно — как это называется? — бабник? Или у тебя серьезное чувство, надолго?

Хьюго прижал ее к себе еще крепче.

— Пока не помру, — просто ответил он. — Сердце мое принадлежит тебе, Элис. Я весь твой до самой смерти.

Она вздрогнула и прошептала:

— Не говори так. Не говори о смерти. Вот бы мы никогда не умерли. И эта ночь никогда бы не кончилась!

— Господи! — усмехнулся Хьюго. — Да ты сумасшедшая, Элис. Мы будем любить друг друга, пока молоды, а потом состаримся и умрем, отправимся на небеса, станем там двумя ангелочками и снова будем вместе. Обычное дело, нашла чего бояться. Ты что думала, за мои грешки я попаду в ад, что ли? Я был на исповеди! И теперь чист. А ты вообще не способна грешить, ты и не грешила никогда. У тебя все на лице написано, оно у тебя такое чистое и доброе. Нет уж, моя маленькая Элис.

Девушка смутилась. Ей захотелось рассказать про аббатство, про дым, про страх, охвативший ее в объятой пламенем тьме. Рассказать, как она бросила своих сестер, оставила их погибать в огне. Рассказать, что когда-то давно она любила одного человека и он тоже любил ее. Что на самом деле она не сирота, у нее была мать, матушка, которая взяла ее к себе, полюбила и выучила. А потом Элис предала матушку и отреклась от нее. Бросила умирать, когда та спала, и матушка сгинула живьем в жадных языках пламени.

— Что с тобой? — забеспокоился Хьюго.

— Все в порядке, — отозвалась Элис.

Она не стала откровенничать. Не хватило смелости.

— Давай отказывайся от своего колдовства, — предложил он. — От всех этих заклинаний и заговоров.

— Зачем ты просишь меня об этом? — упрекнула его Элис. — Ты ведь бережешь все то, что дает тебе силу, — оружие, здоровье. А моя сила — магия, больше у меня ничего нет. Она защищает меня, помогает чувствовать себя в безопасности.

Хьюго покачал головой.

— Да ничего она не помогает, только пугает, из-за нее тебе кажется, что все грехи мира собрались у твоего порога. У тебя есть травы и кристалл кварца, у тебя неплохо получается лекарское искусство, ты вылечила отца — вот и держись этого. Оставь себе лекарства и выбрось из головы заклинания, Элис. Ты забавляешься ими и не думаешь, что над тобой нависла серьезная угроза. Не потому, что они работают — все это глупость и чепуха, только темных крестьян пугать, — а потому, что дают врагам против тебя оружие. Забудь про магию и занимайся только лекарствами.

— Ну хорошо, — неохотно согласилась Элис. — Если эта сила мне больше не понадобится, я откажусь от нее. — Она вспомнила про восковые фигурки в кошельке, который засунула в спальный матрас, и добавила: — Я сама не знаю, действует это или нет. Я была уверена, что околдовала вас с Кэтрин, а теперь ты утверждаешь, что у вас всегда так было.

— Всегда так и было, — подтвердил Хьюго. — Никакое на свете заклинание не заставило бы меня проделывать с женщиной такое, если бы ей не нравилось, да и мне тоже.

— Хорошо, брошу это дело, — пообещала Элис. — Я бы и не начинала, да Божий суд подтолкнул. Я очень испугалась, и мне нужна была поддержка любой ценой, понимаешь?

Хьюго еще крепче прижал ее к себе.

— Ничего не бойся, — тихо произнес он. — Я люблю тебя, Элис, теперь тебя и пальцем никто не тронет. Отныне я твой защитник, а власти у меня хватает.

Он взял ее руку и повернул ладонью вверх. Словно скрепляя их чувства, он поцеловал самую середину ее ладони и сложил пальцы в кулачок. Затем она взяла его руку и проделала то же самое. И поцеловала кончики его пальцев, один за другим, словно хотела благословить. Долго еще они сидели перед камином, пока небо в узеньких бойницах не посветлело.

— Мне надо идти, — наконец сообщил Хьюго.

Элис повернулась для прощального поцелуя. Он осторожно обхватил ладонями ее лицо и поцеловал губы, а потом глаза.

— Иди спать, — промолвил он с несвойственной ему нежностью. — Усни, и пусть тебе снова приснится, как мы вместе день и ночь и никого нет между нами. Это время скоро настанет.