Дневник Гуантанамо - Мохаммед ульд Слахи

Агент Роберт показал мне список худших людей в Гуантанамо. Их было 15, и я был номер один, номером два был Мохаммед аль-Кахтани[74].

— Да вы шутите, — сказал я.

— Нет, не шучу. Неужели ты не понимаешь всю серьезность дела?

— Так, вы похитили меня из моего дома в моей стране и отправили в Иорданию для пыток, а затем перевезли из Иордании в Баграм, и я все равно хуже тех парней, которые держали оружие в руках при задержании?

— Да, ты хуже. Ты очень умный! Как по мне, ты подходишь под описание самого опасного террориста. Когда я тебя проверяю по списку признаков террориста, ты набираешь очень много очков.

Я был очень напуган, но пытался подавить свой страх.

— А что это за перечень признаков?

— Ты араб, молодой, ты участвовал в джихаде, говоришь на иностранных языках и был во многих странах, у тебя степень по техническим дисциплинам.

— И какое же преступление я совершил?

— Посмотри на угонщиков самолетов, они обладали теми же характеристиками.

— Я здесь защищаю только себя. Даже не упоминайте никого. Я спросил вас о моем преступлении, а не о преступлениях X или Y. Они не имеют для меня никакого значения!

— Но ты часть большого заговора против Соединенных Штатов.

— Вы всегда говорите это. Расскажите, какую именно роль я исполняю в этом «большом заговоре»!

— Я расскажу тебе, просто sabr[75].

Меня продолжили допрашивать, используя подобные аргументы. Затем однажды, войдя в допросную комнату в «Коричневом доме», я увидел подготовленное видеооборудование. Если честно, я боялся, что мне покажут видео, где я совершаю террористические атаки. Не то что бы я совершал что-то подобное в своей жизни. Но мой друг-заключенный Мустафа из Боснии рассказывал мне, что следователи подделали американский паспорт с его фотографией.

— Смотри, теперь у нас есть неопровержимые доказательства, что ты подделал этот паспорт и использовал его в террористических целях, — говорили они.

Мустафа от всей души посмеялся над глупостью своих следователей.

— Вы забыли, что я IT-специалист и знаю, что для правительства США не составляет никаких трудностей подделать паспорт, — сказал он.

Следователи быстро забрали паспорт и больше никогда не говорили о нем.

Такие истории давали мне повод для паранойи, что правительство что-то готовит для меня. Как выходец из страны третьего мира я знаю, что полиция часто вешает преступления на политических конкурентов действующей власти. Подбросить оружие в чей-то дом, чтобы суд поверил, что жертва готовится к преступлению, это в порядке вещей.

— Ты готов? — спросил Роберт.

— Да, — сказал я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя мое красное лицо говорило за меня.

Роберт нажал на кнопку воспроизведения, и мы стали смотреть фильм. Я был готов подпрыгнуть, увидев, как взрываю какой-то американский объект в Тимбукту. Но запись была о чем-то совершенно другом. Это был разговор Усамы бен Ладена со своим помощником, которого я не смог узнать, о теракте 11 сентября. Они говорили на арабском. Мне нравилось, что я все понимал, в то время как следователям приходилось вчитываться в субтитры.

После короткого разговора между бен Ладеном и каким-то парнем комментатор объяснил, какой спорной была эта запись. Качество было ужасным, должно быть, запись была изъята американцами в убежище Джелалабада.

Но суть была не в этом.

— Какое отношение я имею к этому дерьму?! — спросил я агрессивно.

— Видишь, Усама бен Ладен стоит за 11 сентября, — ответил Роберт.

— Вы же понимаете, что я — не Усама бен Ладен, не так ли? Это проблема между вами и Усамой бен Ладеном, мне все равно. Я в этом не участвую.

— Как ты думаешь: то, что он сделал, правильно?

— Мне все равно. Достаньте Усаму бен Ладена и накажите его.

— Что ты думаешь о случившемся?

— Я думаю, что не имею к этому отношения. Все остальное не имеет значения!

Вернувшись в блок «Лима», я рассказал своим друзьям о цирке с «неопровержимыми доказательствами» против меня. Но это никого не удивило, так как почти все заключенные проходили через подобные шутки.

Во время разговоров с Робертом и его помощником у меня появился достаточно простой вопрос:

— Почему вы забираете приходящие мне письма?

— Я проверял, у тебя их нет!

— Вы хотите сказать, что моя семья отказывается отвечать на мои письма?

Братьям в моем блоке было жаль меня. Почти каждую ночь мне снилось, что я получаю письмо от своей семьи. Я всегда рассказывал об этих снах своим соседям, потому что это давало мне надежду, но никаких писем не приходило. «Мне снилось, что ты получил письмо от своей семьи», — было обычной фразой, которую я привык слышать. Мне было очень тяжело видеть, что у других заключенных есть фотографии их семей, а у меня нет ничего. Не то чтобы я мечтал о том, чтобы они не получали письма. Наоборот, я был очень рад за них, я читал их письма и представлял, что они от моей мамы. Это было обычным делом: передавать новые письма по всему блоку, чтобы каждый мог почитать их, даже самые интимные письма, написанные вторыми половинками.

Роберт делал все возможное, чтобы убедить меня сотрудничать с ним, и он знал, что я рассказал о своей проблеме с письмами всем заключенным. Поэтому он поговорил с людьми, отвечающими за письма, и попросил, чтобы они достали мне что-нибудь. Около пяти часов вечера у моей камеры появился почтальон и вручил мне письмо, предположительно от моего брата. Еще перед тем, как прочитать письмо, я закричал на весь блок:

— Я получил письмо от своей семьи. Видите, мои мечты сбылись, разве я не говорил вам?

Отовсюду мои друзья-заключенные кричали в ответ:

— Поздравляю, передай мне письмо, когда закончишь! Я начал жадно читать его, но был потрясен. Письмо оказалось дешевой подделкой. Оно было не от моей семьи, его написал кто-то из службы разведки.

— Дорогие братья, я не получил никакого письма, простите!