Беременна от олигарха - Лана Пиратова

– Ты что-то очень грустная, Лея. Или мне кажется? – тон его не такой, как всегда.

Чувствую напряжение между нами. Мы оба не договариваем. Я – о фотографиях, а он – о своих сомнениях. У каждого из нас свои мысли. И я могу быть уверенной лишь в своих страхах. А вот его истинные мысли для меня – загадка.

– Радоваться нечему, – отвечаю я и глажу его по щеке. – Ты в больнице. А в доме без тебя пусто.

Не могу решиться и рассказать ему об истинных причинах своей грусти.

Если он узнает … Даже не хочу представлять, что будет.

Не сейчас. Не в больнице. Он еще не совсем здоров для таких новостей. Врач сказал, что ему нельзя нервничать.

Пусть выздоровеет. Потом. После…

Из больницы выписали через неделю. Я настоял на том, чтобы Лея не приходила ко мне.

Нужно было разобраться и в покушении, и в себе.

Ведь я подозревал и ее. И от этого было некомфортно. Но. Моя жизнь давно перестала быть сказкой и поэтому я был готов ко всему.

За эту неделю моя служба безопасности провела колоссальную работу. Я знал почти все. И с горечью и одновременно радостью признавался сам себе, что испытал громадное облегчение.

Пару дней назад Олег пришел с результатами экспертизы. Оказалось, что были испорчены тормоза. Испорчены намеренно. Причем таким образом, что они переставали функционировать при достижении определенной скорости.

Поэтому, когда машину привезли на эвакуаторе из автосервиса и просто вкатили в гараж, все ещё работало.

И когда я на небольшой скорости ехал до трассы, тоже все работало.

Но стоило мне разогнаться и тормоза отключились. Педаль перестала реагировать на нажатие.

Тот, кто это сделал, был экспертом в таких делах. Ведь если бы тормоза отказали на небольшой скорости, то угроза жизни была бы невелика.

Но на скорости под двести километров в час отказ тормозов – это почти всегда смерть.

Меня спасло только то, что в таких дорогих тачках система безопасности на высоте. При аварии машина в хлам, но водитель почти всегда остаётся живым.

Оставалось найти «мастера», проработавшего над тормозами.

От Леи сотрудники службы безопасности узнали, что накануне возле университета ей прокололи шину и машину пришлось везти в фирменный автоцентр. Машина ещё была на гарантии.

Найти механика не составило труда. Даже несмотря на то, что он почти сразу же уволился.

Перед тем, как сделать из него инвалида, его привезли ко мне в больницу.

Я к тому времени уже долеживал последние дни и лично врезал ему пару раз по морде, когда его поставили передо мной на колени.

Больше я его не видел. Олег лишь молча, хищно улыбаясь, покачал головой, когда спустя пару часов я спросил его, сможет ли этот «мастер» своими «золотыми» руками испортить ещё кому-то жизнь.

Ну и, конечно, когда ему ломали очередной палец, он не стал скрывать заказчика.

Хотя мы и без него узнали его. Вернее, ее.

На парковке гребанного университета камер не оказалось. Но сработало объявление на доске в холле и за хорошее вознаграждение нашлись записи с регистраторов соседних припаркованных машин.

Данилина шлюха. Да, это была именно она. Она, сидя на корточках, шарилась у колеса машины Леи.

Все сразу сошлось. И приход этой шалавы ко мне в палату, ее разговоры. Она ведь планировала избавиться таким образом от Леи. От моей девочки.

Я с ужасом представил, что было бы, если в тот день не я сел за руль, а Лея…

Холодный пот прошиб меня. Я мог бы все потерять. Все. Во мне кипела злость. Но особенно она усилилась, когда мне озвучили сумму, уплаченную этой шлюхой «мастеру». Таких денег у нее просто не было.

И это означало лишь одно – она каким-то образом выманила эти деньги у моего сына.

Данил – идиот. Да, как не прискорбно это признавать, но мой сын – идиот.

Надо побыстрее отправить его обратно в Женеву. Пока он не наворотил здесь ещё больших бед.

Это получается, что покушение на меня было оплачено моими же деньгами…

Я приказал привести шлюху ко мне лично, прежде чем ее пустят по кругу. Но оказалось, что она уехала на каникулы к себе домой. Должна была вернуться через два дня. Я готов был ждать.

А пока ехал домой. К Лее. Она ещё не знает, что меня уже выписали. И я сгораю от желания опять увидеть эти испуганные глаза. Каждый раз этот ее взгляд сносит мне крышу.

Я не видел ее неделю и… соскучился… Да, соскучился по ней. И тем острее мое желание прижать ее. Впиться в нее губами. Ощутить пальцами нежную кожу. И вдохнуть ее аромат.

С нетерпением захожу в дом и поднимаюсь наверх. Тихонько открываю дверь в спальню. Почему-то мне кажется, что Лея именно там. Мне хочется, чтобы она была там. Мне так много надо ей сказать. Чувствую вину за свои сомнения. Уверен, что она их тоже ощутила. Она очень тонко чувствует меня. С самого начала. Как никто другой в моей жизни.

Захожу в комнату и вижу Лею.

Она лежит на кровати на боку. Похоже, что спит. Тихо ступая, подхожу к кровати и ложусь рядом с ней. Рукой притягиваю ее к себе. Теперь она спиной прижимается к моей груди.

Просыпается и поворачивает голову ко мне.

– Ммм, какой сладкий сон, – медленно шевелит губами, не открывая глаз.

Не даю ей договорить и целую. Жадно. Неистово врываясь в ее рот языком. Моя.

Чувствую губы Егора на своих губах и понимаю, что не сплю. Он опять целует меня. Страстно, жадно, больно сминая губы, прикусывая их.

Мы не виделись неделю. Она показалась мне вечностью.

Каждую ночь, ложась одна в кровать, я с горечью вспоминала его слова: «Пока не приходи. Мне надо подумать. Разобраться».

Я не стала спорить и что-то доказывать. Я ни в чем не виновата. Он сам в этом убедится.

К тому же ему в таком состоянии нельзя было волноваться, а все эти разборки и выяснения причин неизбежно привели бы к всплеску эмоций. Тем более, учитывая, что Егор очень вспыльчив.

Конечно, я догадывалась, что он подозревает меня. И, как бы обидно мне не было это осознавать, но, наверное, он имел на это право.

На него было совершено покушение. И под подозрением было все его окружение.

И сейчас я испытываю целый шквал эмоций, когда чувствую его рядом с собой. Когда его ладонь скользит от плеча вниз по моей руке. Потом гладит бедро и возвращается наверх. Мягко сжимает грудь.

– Лея, – шепчет Егор мне на ухо, – я так скучал.

Целует в шею, едва касаясь губами.